Ленка задание дала: написать, как Мишка моё воспитание начал. Сказала, чтобы как следует вспомнила и ничего не пропускала. Ну да, такое забудешь…
Нет, самое-то начало вы и так знаете, раз читали «Нас стало больше». А я тогда с того и начну, как Мишка меня к себе домой уволок.
Болтаюсь я, значит, в сумке. В «лягушонок» замотанная. Мишка меня тащит, кряхтит, и нагло на ходу лапает. А что я могу? Разве что орать, да ещё ногами по сумке побумкать. Так мне самой страшно, что кто-то меня найдёт вдруг.
Реветь тоже могу. Но это он не дождётся. Вот, ещё думать могу! Думала я, думала, и решила: я Мишку одолею, если буду себя вести гордо и достойно. Как королева.
Это я как раз тогда книжку прочитала про английскую королеву какую-то. Как она через лес ехала, и на неё разбойники напали, ограбить хотели. А может, и убить. Так она сказала с царственным достоинством: «джентльмены так не поступают». И разбойники до того её гордому спокойствию удивились, что сами потом шерифу сдались. А королева их казнить не дала, ещё что-то благородное сказала, и их тут же всех отпустили. Вот и я решила себя так же вести. По-королевски. Чтоб Мишка-скотина на всю жизнь запомнил.
Но с этим, правда, подождать придётся. Не из сумки же мне булькать, не по-царски как-то!
А Мишка меня волок-волок, потом руку вытащил из домика моего, чувствую – сумку с плеча снимает. Мы ведь еще не пришли, мне в щель небо видно. И поставил куда-то. На скамейку, что ли? А сам, слышу, потопал от меня молча.
Вот тут я по-настоящему перепугалась! Это что же получается, он меня просто посреди улицы в голом виде бросил? И что я делать должна? Лежать и ждать, пока какой-нибудь прохожий ко мне в сумку не заглянет? Мамочка моя, неужели правда бросил?
Нет, вернулся всё-таки. Змейку совсем расстегнул, заглядывает ко мне:
— Ну, как тут у нас дела в голопопом царстве? Как живешь?
Дурак совсем. Лежу я совершенно голая. Посреди улицы. Связанная — ни закрыться, ни ноги сдвинуть. Соски торчат: этот гад их всю дорогу лапал. Писька течет: ее он тоже не забывал. Задница до сих пор чешется: Мишка выдрал. И вот как я, а? Как он думает?
А он вдруг:
— Смотри, что я нашёл, это нам пригодится. Ну-ка, подержи пока.
И суёт мне в сумку с десяток голубиных перьев. Взял, и воткнул мне их в задницу!
Добрались мы к нему домой в конце концов. Сел Мишка на кровать, вытащил меня из сумки, к себе на колени положил. Ну, думаю, вот теперь-то я его раз и навсегда на место поставлю! Посмотрела на него — строго и пристально — и говорю:
— Даже не мечтай, что я перед тобой обнаженной ходить буду!
Мишка аж растерялся. Потрепал по пузу меня:
— Ой, да что ты вдруг? Ясно, не будешь обнаженной ходить. Не доросла ещё. Будешь просто голышом бегать. А что это ты надулась так? Какать, что ли, хочешь? Отнести тебя в туалет, да?
Вот тебе и королева…
— Сам себя отнеси, — говорю.
А Мишка меня давай теребить за что попало, играется со мной, как с малявкой:
— Ну не хочешь – как хочешь. А кто это ты у нас такая, – по перьям погладил, — индеец, да? Или ты у нас курочка? А перышко можно у тебя из хвостика одолжить?
Выдернул одно перо, меня на кровать с коленей переложил, ремень на мне ослабил на пару дырочек – так, чтоб я смогла немножко ногами шевелить. Все равно, что я могу, если я в «лягушонке»так и осталась: руки за спиной сбинтованы, а коленки возле плеч болтаются? У меня ведь только ноги ниже колен и свободны.
— А как наша курочка кудахтать умеет, покажешь?
— Не дождёшься! – отвечаю.