Не могу так больше, просто не могу. В этот день прочно стояли две вещи: ужасающая жара и мой член. И обе одинаково сводили меня с ума. Сидеть в душном офисе с хило работающим кондиционером — настоящая пытка, особенно, если ты не любишь свою работу. Но, что ещё делать лентяю-выпускнику экономфака, как не трудиться клерком на госслужбе?
Секса не было уже 3 недели, как разбежались с сукой-бывшей.
Говорят, есть такие мудаки, которые разговаривают со своим членом. Мне кажется, мой сейчас кроет меня матом. Особенно, за воспоминания о ежедневном сладком трахе с молодой ебливой подружкой. Сцена с её подпрыгивающими упругими сиськами спазмом отдаётся в штанах.
Интересно, что у меня сейчас на лице написано? По идее: «Я набираю таблицу заёмщиков в экселе». Ну, хотелось бы конечно. Как назло, в офисе ни одной приличной бабы. Одна — молчаливая мышь, маленькая, хмурая вечно. Другая – совсем старая тётка. Хорошая, конечно, но я для неё почти внук. Есть ещё одна — начальница моя. Этакая «Катя Пушкарёва». Такая же мешковатая одежда, мерзкие очки, и, правда, характер тоже мерзкий. Дорвалась баба до власти, теперь его, Вовку Коростылёва, тычет носом в монитор за любую провинность. Бесит ужасно. Что хуже, периодически ходит, проверяет, что у меня на экране. Работаю ли я или, может, играюсь или в соцсети ошиваюсь.
От злости, блин, ещё больше потеть начал, и так, блять, жарко. Так всё, надо успокоиться. Эксель, эксель, заёмщики, проценты, кредиты. Ах, блять, чтоб вы провалились. Ни о чём не могу сейчас думать. Пойду, кофе себе налью.
— Что, не работается тебе? Опять кофе пьёшь? Только ж ходил за кружкой! Ты когда таблицу сделаешь, это ж пять минут работы? — менторский тон выводит меня из моих «чудесных» мыслей.
— Спал плохо, Марина Георгиевна, — держу виноватый тон: начальница, чтоб её. Только поставили на должность, а гонора — как у генеральши.
— Спать надо вовремя ложиться! А то, небось, играешься целый вечер, да в интернете сидишь! — ей богу, как мамка.
— Бессонница из-за жары, — у меня даже нет сил пререкаться, а сам думаю: «Чтоб ты провалилась, свиноматка, тебя вообще ебёт, чем я занимаюсь? Может, дрочу до двух ночи». Мой член при мыслях о дрочке и порнухе снова громко послал меня … собственно, к самому себе.
— Бессонница у него, ну-ну. Давай уже, пей свой кофе и смотри, таблица чтоб у меня в общей папке была через 15 минут, у нас работы непочатый край. — и её толстая задница исчезла. Не такая уж и толстая конечно. Но за этой одеждой… тьфу, короче. Сейчас кофейку накатим, и жизнь станет хороша.
Дело уже к обеду, таблица была давно готова, и, вроде, даже без ошибок. Весь наш офисный планктон варился в супе из жаркого воздуха, запахов с улицы и ароматов разогреваемой в микроволновке еды. Женщины обмахивались книжками и методичками, а я молча терпел и разглядывал тайком голых девок на мониторе. Зачем я так себя мучаю, непонятно даже мне. Член устал меня обзывать предателем. Правда, я так сконцентрировался на двух сексуальных девочках, которые в позе 69 вылизывали друг другу половые органы, что еле успел ткнуть Ctrl+W, когда мой монитор резко развернули.
— Чем ты сейчас занят? — не хватает звука сверчков на фоне. Монитор показывает запущенный 1С.
— Ничем особенным. Обедать сейчас пойду, — скорее всего, правда, я дрочить пойду в туалет, но «Пушкарёвой» об этом знать не следует.
— Пойдём, ты мне нужен как мужчина, — мерзко хихикнув, пропищала Марина — мне у себя надо коробки с методичками в шкаф поставить, а ты у нас единственный парень на данный момент.
— А Серёга? – блин, и чёрт дёрнул меня админа нашего подставлять, ну хоть как-то надо оттянуть момент вставания из-за стола, потому что мой бугор на штанах будет виден даже с Марса.
— Он болеет сегодня. Давай, поторопись, если не хочешь обед пропустить!
«Сиськи старой бабки, жирные ляжки Марины, мёртвые кутята, интеграааалы, да уймись же стояк проклятый!» — с такими вот радужными мыслями я медленно вставал из-за стола и отправлялся на тяжкий труд грузчика. Меня сонными взглядами провожали наши курицы из отдела, пожирающие разного рода анакомы и дошираки.
— Ну чего ты стоишь как не родной? Давай хватай вот эти коробки, и — на стремянку, — явно злорадствуя, Марина раздавала мне указания. На столе у неё уже стоял хавчик, — Не стесняйся, ща отработаешь и поешь — обед надо ж заслужить.
Посмеявшись с собственной остроты, она села за стол и принялась уминать свой обед.
Сегодня явно не день Бекхэма: коробки были неимоверно тяжелыми, сделаны из старого картона, вечно стремились порваться. Прибавьте к этому жару, желание пожрать и щемящее чувство вселенской несправедливости — работа в перерыв. Моё мужское эго было вдавлено в пол и размазано. Зато стояк притих. Лезть приходится высоко, плюс ко всему коробку надо поднимать руками наверх. Когда шаткая стремянка закачалась подо мной, вся моя 22-х летняя жизнь пронеслась перед глазами. Нужно обладать чувством равновесия эквилибриста, чтобы исполнять такие трюки. За нищенскую зарплату клерка я на такое не готов.
— Марина Георгиевна, Вы мне не поможете? — тупо как-то обращаться на Вы к той, что старше тебя всего на четыре года, но опять же, начальница.
— Ох, ты ж, Господи, — жуя сосиски, проворчала она, — ну что ж ты за мужик, что без женщины не справишься? Что ты хочешь?
Тут я просто вскипел, думаю «ах, ты ж тварина, я тут корячусь, жизнью рискую, а она жрёт, да ещё и пиздит на меня».
— Я тут вообще-то упасть могу. Подержите мне ноги, или лестницу хотя бы, чтобы не шаталась.
Вытирает свои толстые губы салфеткой, подходит к лестнице и вцепляется мне в икры. Первая коробка пошла. Затем так же я поднял ещё три. Пот с меня лился уже просто рекой — сплит вообще никак не справлялся. Смотрю, и ей уже жарко.
— Давай, я тебе подавать буду коробки, чтоб ты не лазил вверх-вниз? — надо же, хоть одна умная мысль.
С трудом подаёт мне следующую коробку, и снова хватает меня за ноги. Ещё пара подходов и она выбилась из сил, волосы мокрые, очки на вздёрнутом носу запотели.
— Щас.. подожди.., — скидывает с себя свою дебильную шаль. Наши тётки интересовались — чего она в жару в шали ходит? Говорит, что под сплитом замерзает.
Вот зря она это, конечно. Кто ж знал, что у неё под шалью блузка белая. Полупрозрачная. И кто знал, что в этой блузке покоятся пышные вкусные шары молочных сисек обтянутых кружевным лифчиком. От жары всё это великолепие просвечивается, и, угадайте, кто стал подавать признаки жизни?
Я сглатываю слюну и перехватываю коробку из рук. Взгляд прочно прилип к новооткрывшимся прелестям начальства.
— Чего встал? — это она мне или члену? — Мне ж тяжело, давай заканчивать по быстрее.
— Да-да.
Видимо от головокружения она уже стала плохо соображать, взяла да и схватила меня за бёдра. Электрическим током это прикосновение отдалось в мошонке. Ну что ты будешь делать — опять стояк. Я согнулся немного инстинктивно, и чуть не грохнулся.
— Ты чего? Еще парочку — и мы уже закончили! Давай, не расслабляйся! — знала бы ты, зараза, как я напряжён!
Закончив-таки работы, я слез со стремянки и, сложив, поставил у стены. Марина сидела, оперевшись своей широкой задницей на стол. В этой блузке она, конечно, смотрелась эффектно — заметная ложбинка между двух упругих сисек тесно прижатых друг к другу. Явно заметив мой взгляд — она резко схватила шаль и накинула на себя, покраснев как девочка.
— Можешь идти, Коростылёв. Разрешаю тебе удлинить твой перерыв, в силу форс-мажорных обстоятельств.
Дверь за мной захлопнулась, и я пошёл уминать салат и бутерброды. В моей памяти до сих пор были эти невероятные буфера. Дожевав свой бутерброд, я пулей влетел в туалет. Пускай курицы думают, что у меня несварение, мне всё равно, я обязан спустить пар!
Наконец-то уединившись, я сел на закрытую крышку унитаза и расстегнул штаны. Мой истомившийся причиндал гордо выскочил, показав капельку смазки. Рука уже уверенно задвигала кожицу, отправляя меня в рай, я расслабился и стал предаваться мечтам о том, как порю эту ненавистную начальницу. В моих мечтах она отдавалась мне лёжа на столе, отставив свою задницу вверх. Её сиськи-шары лежали расплющенными на столе, а я нещадно вбивал своего бойца в её нетраханную щель (я предполагаю, что у неё нет мужика, судя по тому, как она себя ведёт и одевается, но мало ли). Я уже был близок к тому, что бы скормить содержимое моих яиц салфетке, как услышал скрип отворяемой двери.
Туалет у нас, к сожалению, общий, а, так как я рассеянный идиот — конечно же, я не повернул защёлку. Счёт пошёл на секунды. Раз — и мой член уже в трусах. Два — штаны уже застёгнуты, три — я у двери и кричу на ходу: «Занято, занято, занято!».
— Коростылёв! Ну что за беда с тобой, а? Запираться ж надо, — надо же. Объект моего лютого фапа как раз обозначился около туалета. И дал мне повод разозлиться — так как из-за подобного стресса мой член послал меня уже точно подальше и подниматься не хотел. Я умылся холодной водой и вышел. В коридоре стояла Марина Георгиевна, и, покачав головой, зашла в туалет.
Я побрёл к своему рабочему месту и окунулся в работу. Мне уже ничего не хотелось на сегодня. Обработав ряд срочных и несрочных документов, унылых заявлений и всякую другую поебень, я засобирался домой — пятница, короткий день всё-таки.
— Коростылёв, зайди ко мне, — не ну надо же, сначала перерыв, а теперь ещё и рабочий день удлиняет. Курва.
— Коростылёв, ты знаешь, как я к тебе отношусь. Работник ты посредственный, но сделаем скидку на то, что ты выпускник, — ну допустим, и чё? — В общем, что я хочу сказать, … ты вообще понимаешь, где ты находишься?
— На работе.
— На работе, — передразнила она меня голосом троглодита, — Ты находишься в государственном учреждении, тебе выпала такая честь!
— Я что-то не так сделал?
— Объясните мне, Владимир Коростылёв, что такого интересного находится на этих интернет-страницах, что Вы регулярно посещаете их на рабочем месте?
Увидев список, я похолодел. Это была распечатка истории посещений из моего браузера. Ну, Серёга, ну крыса, я тебе это припомню. Начальница будто мысли мои прочла:
— Это не администратор. Я и сама умею достать историю посещений, если нужно. Я ж не такая дура, какой ты меня считаешь, — а я уже мысленно четвертовал системного администратора. Хотя, тоже хорош, мог бы прикрыть вообще-то доступ к машинам по сети.
Начальница явно ликовала, она упивалась моим унижением, а я стоял красный как рак. Мне хотелось молча уйти. Я уже представлял, как пишу заявление на увольнение, все удивляются, одна Марина стоит и скалит зубы.