***
Special dedication to Skiman 🙂
Умение хранить секреты никогда не числилось среди женечкиных достоинств. Еще в детстве она, прибегая с улицы, первым делом выбалтывала маме все новости, забывая про обещания. В школе все знали, что важные секреты Женьке лучше не доверять: растреплет, не со зла, а так, между прочим. После чудной ночки на берегу перестала на время беспокоить плоть, но стало одолевать другое: хотелось поделиться, рассказать о своем подвиге. Над кандидатурой собеседницы долго думать не пришлось. Подруга ее институтской поры Наташа была самой сексуально неотразимой, перетрахавшей половину однокурсников и часть преподов. Причем именно перетрахала она, а не ее. Обычно интересовавший ее мужчина останавливался в уголке, с глупым видом был спрашиваем о какой-нибудь ерунде, наивнющие черные глаза смотрели в самую душу, а вздымающаяся грудь тем временем прижималась к объекту охоты. Застигнутый врасплох самец спешил пригласить красотку в заведение, недогадливых Наташа тем же наивным тоном просила объяснить («ничегошеньки не понимаю, расскажите в более спокойном месте») все как можно подробнее. Так или иначе посещение неизменно заканчивалось либо скрипучей койкой в ее общаге, либо на его территории. Она первая с курса развелась, муж оставил ей квартиру и был рад, что отделался так легко: в браке она продемонстрировала неуемный сексуальный аппетит и редкую стервозность. Сорокапятилетний бизнесмен все-таки считал этот брак удачной сделкой (жгучую фигуристую брюнетку многие хотели видеть сопровождающей при выходе в свет), пока Наташа, уже после развода, не сообщила ему о количестве ответвлений на его темечке. В настоящий момент она жила одна, работая в какой-то фирмочке и над смыслом жизни особенно не задумывалась.
— Значит, в два смычка тебя, радость моя, отымели? — Наташа откинулась в кресле, подлила мартини в бокалы и засмеялась, глядя на возбужденную воспоминаниями подружку. Бутылка заканчивалась, и Женечка уже выложила все от начала до конца.
— А попочку-то расслаблять надо, тогда и не больно совсем, и кончаешь, как сумасшедшая, от двух хуев-то.
— А ты что, так пробовала? — Женя чувствовала себя искушенной во всех пороках мира, чем очень потешала более опытную подругу.
— Я, моя хорошая, с двумя сразу еще на третьем курсе попробовала. Андрюха, грузин такой рыжий, смешной, помнишь его? Так он сам не свой до женских задниц был. На первое мая с ним и еще с одним в общаге напились, так я им двоим сразу и дала. Сначала не поняла, зачем он конец вазелином намазывает, как поняла — уже поздно было. Как он мне туда засунул, я кричать — больно! Он, паразит, рот мне зажимает, и наяривает. Потом второй пристроился, ждать не мог — все слюни ронял, смотрел, чуть в штаны не кончил. Снизу-сбоку как-то подлез и тоже засунул. А под конец мне уже и понравилось, еще, говорю, давайте. Они ржут — распробовала, говорят. До утра так и кувыркались втроем. Да, молодость, молодость, как вспомнишь: ни душа, ни хрена, в комнате запах такой — только за него из общаги выгонять можно было! А ты спрашиваешь, пробовала — не пробовала. Кстати, если уж про дуплет мы с тобой так разболтались, то покажу кой-чего из личных запасов.
— У тебя что, пара мужиков припрятана? — Женечка была в том настроении, в котором говорятся и делаются любые глупости.
— У меня кое-что получше есть, подожди, принесу.
Женечка была заинтригована: Наташка ерундой хвастаться не стала бы.
— Смотри, вот он, моя радость!
С видом доброй феи она раскрыла коробку, украшеннню изображениями амурчиков с внушительными эрегированными членами и наклейками с надписями по-французски.
— Ух ты, вот так Змей-Горыныч! — женечкина реакция была, как всегда, непосредственна. В коробке был дилдо темно-розового цвета. Когда она взяла его в руки, то позавидовала подружке от души: он был такой мягкий снаружи и упругий внутри, что его никак не хотелось выпускать из рук. Один член над другим, верхний толще и длиннее, нижний тоньше, короче и сильнее изогнутый.
— По каталогу из Франции выписала, денег стоил — вспомнить страшно. А ты чего как кролик на удава на него уставилась? Неужели со своим пентюхом ты ничего такого себе не завела?
— Игорь не одобрял, да и какие-то не такие на ощупь они у нас в магазинах, твердые.
— Да, это вещь, не кусок шланга гофрированного.
— А это что за тюбик в коробке? Ничего по-французски не понимаю.
— Ты вообще мало чего понимаешь. Смазка это ароматизированная, глупая твоя голова.
— Ой, правда, как пахнет хорошо. Наташ, а Наташ…
— С собой не дам, не мечтай, а здесь — хоть до смерти себя затрахай.
— А ты не будешь против?
— Если бы я против была, я б тебе его не показала. Ну-ка, глянь в зеркало на себя.
— Ой, щеки как горят! — Женечка присела на кушетку напротив зеркала, не выпуская сокровища из рук.
— Да у тебя не только щеки — глаза вон как горят. Прямо насмотреться на тебя не могу.
— А как вставлять, два сразу, или по одному?