Был вечер, близилось к ночи,
В одной квартире затхлой,
Остались вечером одни,
Шалавы Машка с Катькой,
Та Машка как мужик была,
И челюстью квадратна,
И с хриплым голосом она,
Была вся в жесть развратна,
На Супер-Марио похожа,
Была щетиной и усами,
Бицуха вкачана, блин, тоже
И плоска — жопой и сосками,
Другой совсем была Катюха,
Ходила в доме без штанов,
Была та Катенька каблуха,
И никогда каблуков,
Спала, и то она с туфлями,
И выходила без белья,
На улицу, дорог, дворами,
И шлялась — вот такой была,
И вот, раз, запершись в коморке,
Катюшка с Машкой заняться,
Решили этим, губы-створки,
Нацелились на сусала’,
Катюхи, и крутая Машка,
Как размахнулась кулаком,
С кастетом, с дурью и размашкой,
И полетела кувырком,
Когда к её лиловой щёлке,
С размахом прилетел кулак,
И импульс мощный той девчонке,
Он мигом сообщил как нах,
Оставив страшный синячище,
Внизу той Катьки живота,
Помыв пол кровью (сделав чище),
Ещё приблизилась она,
Свою бицуху разминая,
Ещё раз врезать захотев
И тот удар припоминая,
Что ставила недели две,
Назад, и вдарила бесстыжо,
И отлетела та к стене,
У Катьки, кровь ещё разбрызжа,
Катюха расползлась по ней,
А после на пол вся осела,
С развёрстой щелью своей нах,
И снова вскорости запела,
Она опять на кулаках,
Сидящая на апперкотах,
Подпрыгивая вниз и вверх,