Ишь ты! ~ сказала девушка и зевнула.
— Да… на одни эти деньги можно свое заведение открыть,… да ежели еще с конки сорвать… Поедем в Симбирск, а то и Самару… и там откроем… Первый дом в городе будет… Девок наберем самых лучших… По пяти рублей за вход брать будем.
— Говори! — усмехнулась Аксинья.
— Чего там? Так и будет…
— Как же!.. — Так говорю и будет…
— Ежели ты хочешь — обвенчаемся!
— Чего-о?! — воскликнула Аксинья, глупо хлопая глазами.
— Обвенчаемся,- с каким-то беспокойством повторил Васька.
— Мы с тобой?
— Ну да…
Аксинья громко засмеялась. Качаясь па стуле, она взялась за бока и смеялась густо, басовыми нотами, то взвизгивала, что было совершенно неестественно для псе.
— Чего ты? — спросил Васька, и опять что-то голодное явилось в его глазах. А она всё хохотала.- Чего ты? — спрашивал он ее.
Наконец кое-как сквозь смех и визг она высказалась:
— Насчет венчанья… Разве это можно? Да я и вцеркви-то три года не была… Чудак! Ить, нашел жену! Детей не ждешь ли от меня?
Мысль о детях вызвала у нее новый взрыв искреннего хохота. Васька смотрел на нее и молчал…
— Да и разве я поеду с тобой куда-нибудь? Ишь ты… тоже. Ты завезешь меня да и убьешь где-нибудь… Ведь ты мучитель известный.
— Ну, молчи уж! — тихо сказал Васька. Но она стала говорить ему о его жестокости, вспоминая разные случаи.
— Молчи! — просил он ее, а когда она не послушалась, он хрипло крикнул: — Молчи, говорю!
В этот вечер они не говорили больше. Ночью у Васьки был бред; из широкой груди его вырывался хрип, вой. Васька скрежетал зубами и размахивал в воздухе правой рукой, иногда ударяя ею себя в грудь.
Аксинья проснулась, встала на ноги у постели и долго со страхом смотрела в его лицо. Потом разбудила его.
— Что ты это? Домовой тебя душил, что ли?
— Так, привиделось!.. — слабо сказал Васька.- Дай-ка водицы.
Выпив воды, он помотал головою и объявил:
— Нет, не открою я заведения… лучше торговлей заимусь… А заведения не надо…
— Торговля…- задумчиво сказала Аксинья.- 11-дл… л.точку открыть — это хорошо.