Когда Серж ушёл, Анна ещё раз взглянула на море. О, Боже! Анна в волнении приложила руку к глазам, принимая увиденное за мираж. Примерно в двух милях от берега к острову шёл парусник.
— Этого не может быть, — побледнев, пробормотала она. — Господи, только бы он не увидел!
И она кинулась домой. Запыхавшись, ворвалась в хижину и закрыла двери.
— Любовь моя, — Дюваль удивлённо вскинул на неё глаза, — ты разбудишь Анри.
Потом, оставив свои записи, поднялся из-за стола, подошёл к жене и взял её за плечики.
— Что-то случилось? — он обеспокоенно заглянул ей в глаза.
— Н-нет, нет, — улыбнулась Анна и прижалась к нему, — просто… подул сильный ветер и…
— Ты вся дрожишь, — Дюваль встревожился не на шутку. — Ты, часом, не заболела?
И он потрогал губами её лоб.
— Всё в порядке, — опять улыбнулась она. — Ты же знаешь… я иногда волнуюсь без причины…
— Да, — он стал играть её волосами, наматывая локоны на пальцы, — но не стоит так делать… Всё хорошо. Я с тобой.
Он поцеловал дрогнувшие кораллы её губ.
— Только бы он не пошёл к берегу, — проносилось в голове у Анны.
Уже давно, ещё до рождения сына, она решила, что ни за что не покинет этот остров.
— Если мы вернёмся в общество, я потеряю его, — думала она. — Кто он для всех? Пират, преступник… Убийца… У меня его отнимет так называемое правосудие… Я не вынесу этого.
Когда появился Анри, её решение только окрепло. Она не могла оставить сына без отца… Не могла потерять свою любовь! Теперь она уже не та глупая девчонка, игрушка в руках судьбы. Теперь она женщина, которой есть, что терять, и она не позволит отнять её счастье. Что же, если для спасения Сержа нужно всю жизнь провести в этом безлюдном месте, без привычных ей с детства комфортных условий, она готова. Лишь бы он всегда оставался рядом с ней. Лишь бы утопать в тёмной синеве его глаз, засыпать в объятьях сильных, больших рук.
Анна, дрожа как в лихорадке, уронила платье к ногами, предстала перед любимым в первозданном виде. Она знала, чем может надолго удержать его дома. Тонкие пальчики решительно опустились на застёжку брюк, расстегнув ремень, быстро справились с пуговицами. Мягкие ручки охватили напрягшуюся плоть, ласково заскользили по всей длине. Дюваль, приятно удивлённый, смотрел на жену пьяным взглядом, ощущая, как с каждым мгновением им всё больше овладевает желание. Один обнажённый вид Анны лишал его самообладания, но когда она начинала ласкать его в заветном месте, он вообще терял всякую волю, все его чувства сосредотачивались там. Упав на колени, Анна прижалась разгорячённой щёчкой к набухшему телу любимого, подняла на него завораживающий взгляд блестящих глаз в густом бархате ресниц и улыбнулась сладко, обволакивающе. Он глубоко вздохнул, сдерживая стон, боясь разбудить сына. Опустил руку на её голову, взяв за волосы, теснее притянул к себе и вошёл в маленький раскрасневшийся ротик. Пухленькие губки, мягкие и горячие, ловкий язычок творили чудеса. Анна, не сводя с мужа восторженного взгляда, в котором он тонул, смаковала багровую головку, будто хотела насытиться ею. Ручки Анны ласкали, сжимая и нежно перекатывая пальчиками, его тяжёлые огромные «кисеты». Выгибаясь, вжимаясь в личико жены, Дюваль излился прямо в её ласковый ротик. Проглотив коктейль жизни, Анна слизнула с губ драгоценные капли, улыбаясь торжествующе, словно одержала долгожданную победу, осторожно поцеловала самый низ его живота, там, где кудрявились густые жёсткие, чёрные волосы.
Быстро встала, не давая ему опомниться, и развернулась к нему спиной. Приподнявшись нацыпочки, прижалась к его опять изготовившемуся «стержню» своими атласными половинками.
— Сэр, давайте стоя… сзади, — попросила с улыбкой, закрывая глаза, словно смущаясь своего желания.
Дюваль завёл руку ей между ножек, сразу ощутив пальцами медовый «нектар». Медленно размазал его по припухшему ротику и, отклонив назад её головку, поцеловал долго и горячо, вкушая её «мёд». Потом он легко, как невесомое облачко, оторвал её от пола, чтобы вожделенное лоно оказалось на одном с ним уровне, и вошёл плавно, настойчиво, осознавая себе хозяином этого сокровища. Стараясь приглушить свои стоны, дабы не разбудить малыша, Анна прикусила нижнюю губу. Её головка в россыпи локонов откинулась назад на плечо мужа, косы накрыли его лицо. Из её округлых, переполненных «лун» струились тоненькие молочные ручейки, сбегая на руки мужа, которые охватывали её талию.
Дюваль, насаживая на себя Анну, вмял атласную пухлость её попочки. Подчиняя жену своей власти, он двигался настойчиво, зная, что доставляет жене неземную радость. Анна любила ощущать силу его рук, ей нравилось чувствовать его у себя внутри и покоряться, отдаваясь ему без остатка. Этот необыкновенный, её любимый пират волен был делать с ней, что хотел. Принадлежать ему было для Анны высшим счастьем. Когда всё было кончено, и они оба одарили друг друга своим огнём, Дюваль развернул жену к себе лицом и заметил шёпотом с лукавой улыбкой:
— Мадам, почему вы сегодня решили соблазнить меня?
— Гм, соблазнить? — покраснела Анна, отводя взор.