Душ мне не нужен. Тягостное чувство, когда мужчина не может взять и раздеть тебя, или же приказать, и мне приходится раздеваться самой. Или идти в душ, чтобы выйти уже в полотенце. Вопрос о душе я бы причислила к одному из самых идиотских. Неужели женщины приезжают на свидание с маникюром-педикюром-причёской-макияжем, сопровождаемые ароматом любимых духов, позабыв на минутку-другую заскочить в душ?
Но уж лучше душ, чем та безынициативность, которую я вижу. Выхожу спустя полчаса в полотенце — приятно просто постоять под тёплыми струями душа, зная, что никуда не спешу, предстоящее не возбуждает, откровенно скучно, а впереди — целая ночь. Вхожу в спальню. Скидываю полотенце, ложусь, из одежды — только ошейник и кошка в сверкающем ошейнике на каучуковом шнурке. Читатель ложится рядом. Не мой мужчина. На запах своего мужчины я готова идти, как крыса за дудочкой. Ласкает меня, долго, а я жду той жёсткости, о которой спрашивала в переписке. Её нет, краем глаза замечаю флоггер. Хоть так. Но хочется чего-то безумного, пусть даже без флога, просто дикого, когда меня просто трахают, не спрашивая, нравится мне или нет. Нравится. Я люблю в постели быть женщиной. Не только в постели, но и в жизни. Женщиной, которой открывают дверцу автомобиля, дарят цветы и трахают, не спрашивая. Только потому что, я — женщина. Красивая, милая, нежная, с безумной страстью, острым язычком, ненормальными поступками и куриными мозгами.
Наклоняет мою голову, чтобы я сделала минет. Почему так сложно взять и уехать, зачем это моё удобство? Сейчас я — не я, отстраняюсь от себя самой. Наутро уеду и всё забуду. Всё. Вычеркну номер из памяти телефона, удалю переписку, в горячий душ, в баню, сотру его прикосновения с моего тела. Замечает мою отстранённость. Как же, мы культурные, мы так не можем — просто трахнуть. Нам беседа нужна. Молчу. О чём говорить? Готова подписаться под каждым его словом, да, не рабыня, да, Королева. Предлагает уехать. Собирает вещи, провожаю его до дверей номера, уже сорвав ошейник со своей хрупкой шеи и чувствуя раскрывающиеся за спиной крылья и дыхание свободы.
Задерживает свой взгляд на шее, которую совсем недавно украшал его подарок.
— Ты уверена?
Конечно, я уверена и мне хорошо.
Закрываю дверь, облегчённо вздыхаю. Выглядываю, не открывая штор, он сидит в машине, ещё долго. Ждёт, что попрошу вернуться? Выхожу на другой балкон, сажусь на подоконник, вдыхаю прохладу ночи и наблюдаю за проплывающими надо мной драконами, на миг заглатывающими и скрывающими в своей утробе луну и редкие звёзды. Хоть и окраина провинциального города, но города. Звёзды блёклые, никак не складывающиеся в созвездия. Сползаю с подоконника, Читатель уехал. Достаю из сумки другое платье, обтягивающее, трикотажное чёрное мини. Номер оплачен до полудня. Хватаю сумочку, почти бегом спускаюсь по ступенькам, сажусь в машину, завожу мотор, газ в пол, резко срываюсь в темноту ночи. Я знаю, куда ехать. В такие минуты мне нужно быть ближе к моему первому мужчине. Прикоснуться к нему или к тому месту, где я была счастлива с ним. Авантюристка, срываюсь в ночь, мчусь по трассе, освещённой лунными фонарями, отбрасывающими дрожащие тени на гладь водохранилища, мимо тёмного бора, обгоняя редкие машины. Всё дальше и дальше, сворачиваю с трассы. Не помню, как ехать, я была здесь всего три раза.
С некоторыми людьми интуитивная связь длится годами. Пытаешься ее вытравить из своей жизни, обрубить невидимую, такую упругую нить. Безуспешно… Именно такая нить привела меня в то место, где когда-то я была любима и болезненна счастлива. Больше десяти лет я сознательно избегала этого места, а ведь это — всего в пятнадцати километрах от моего родного города. Не помню, куда ехать, где искать нужный мне дом.
Дорога словно паззл складывается перед глазами. Воспоминания нахлынули на меня. На уровне чувств и ощущений. Легчайших прикосновений и дыхания. Прохлада стеблей роз, зеркальная гладкость деревянных поверхностей его машины, смыкающиеся кроны деревьев, укусы снежинок, острых как тончайшие иглы и я, сошедшая с фотографии десятилетней давности в боковом зеркале. Узнаю каждый поворот — кажется мне, что я еду зимой, хотя зимой я была лишь однажды, еще на стройке, когда по шаткой лестнице забиралась под самый потолок посмотреть на будущий зимний сад. Не могу вспомнить, как он выглядел потом, если он был.
Еду медленно, так не привычно для меня. Поворот колеса — и новое воспоминание чуть не выбивает руль из рук. Прошлое и настоящее сбилось в одном мгновении. Но не будущее. Его нет и не будет… с ним. Такое чувство, будто я вторгаюсь на территорию, которая была очень-очень заповедной для меня. Я её не трогала, объезжала и вдруг… въезжаю, без предупреждения.
Долго и безуспешно пытаюсь разыскать нужный мне дом. Один почти похож, он — словно грубая копия с моих воспоминаний. Надеюсь на свою память. Она у меня удивительная — я не помню номера телефонов, имён. Но людей узнаю даже спустя годы. Мне порой становится от этого жутко, и я перестаю доверять ей. Зря… В просвете между домами вижу красную черепицу и маленькую башенку, еду. Мне стыдно. Я чувствую себя воровкой. Впервые в жизни я решила не полюбоваться издалека, а приблизиться вплотную к своим воспоминаниям.
Окна не освещены. Набираю номер, хранящийся в памяти телефона. Может. Понимаю, поздно… Ночь… И мы не виделись так давно.
— Здравствуй! Это я.
— Ты понимаешь?… Уже ночь.
— Понимаю. Мне очень нужно услышать тебя сейчас. Сейчас. В другое время я никогда не побеспокоила бы тебя. Но…
— Ты где?
— Возле твоего дома. Я буду здесь двадцать минут. Пойму, если решишь остаться дома. Просто уеду…
Положила трубку. Выключила двигатель, откинулась на сиденье, закрыла глаза. Что я делаю? Зачем? Прошлого не вернуть. Но сегодня мне нужно, чтобы рядом был тот единственный, которому я когда-то была нужна. Нужна ли?
Я умею ждать, умею уходить тихо, без слезинки, никто и не узнает, что в это мгновение моё сердце разрывается от боли и захлёбывается кровавыми слезами. Я могу даже улыбаться в этот момент. Умею носить маски, делаю это с мастерством, но никто не знает, какая я на самом деле. Я научилась ускользать раньше, чем успеваю надоесть. Я забыла, какая я, но в каждый момент я искренняя, нет, это не значит, что я вывернусь наизнанку в своей откровенности, но я честна в своём выборе. Даже в том, что сейчас я солгу.
Тихий скрип калитки разрезает ночную тишину. Бросаю короткий взгляд — семнадцать минут. Спасибо.
— Прости. Я никогда не приехала бы сюда. Ты мне очень нужен. Сегодня. Не спрашивай, пожалуйста. Всего несколько минут, может, часов. Я не побеспокою тебя больше. Никогда. Обещаю.
Я ворую его и везу, не помня дороги. Прошу помочь, подсказать. Едем сквозь ночь, звёзды, сворачиваем на узкую дорожку. Темнота и лес обступают с обеих сторон. Давно не ездила по таким заброшенным лесным дорожкам. Выезжаем на поляну. Моя сентиментальность. Мы нередко занимались сексом на природе, иногда на этом самом месте. Выключаю двигатель, смотрю на него. Прошло десять лет, а он так и остался самым родным для меня человеком. Хотя что-то изменилось в нём. Стал старше, но глаза — всё те же, а ещё руки, когда-то открывающие мои самые чувствительные места. Обнимаю его и прижимаюсь. Сильно и тесно до слёз. Самые близкие люди не становятся дальше, несмотря на расстояния, чужие семьи и годы, прожитые порознь. Они остаются самыми близкими и родными. Родные люди живут врозь, чужие — вместе. И с этим не разобраться, не смириться, с этим можно только жить. Я так и сижу, тесно прижавшись к нему, и слёзы катятся из моих глаз. Он не отпускает меня, опустил подбородок на мою макушку и гладит мою спину твёрдыми уверенными пальцами. В это мгновение мне не нужны игры в рабыню и Королеву. Это — тот человек, с которым все игры исчезают. В это мгновение я — рабыня, но только для него, одного. И Королева некоронованная — тоже.
Он гладит меня по голове, так меня гладил только мой папа, а ещё — он, перебирает мои волосы, я забираюсь рукой под его рубашку, хочу почувствовать его ближе, раствориться своей кожей в его коже, стать единой плотью. Вдыхаю запах, роднее которого почти ничего не может быть, кажется, мои пальцы помнят его волосы на ощупь. Отстраняет меня от своей груди, впивается поцелуем. Наши языки скрещиваются. Непослушными дрожащими пальцами расстёгиваю пуговицы на рубашке, стягиваю её с плеч, скольжу языком вдоль ключиц к соску. Он отодвигает и откидывает сиденье вниз, я перебираюсь к нему и сажусь сверху. Бельё я так и не надела. Не люблю, когда страсти мешает что-то. Он обхватывает меня за бёдра. Я начинаю двигаться в нашем ритме, словно и не прошло стольких лет, прожитых порознь.
Постепенно светает. То, что было ночью, лишается пьянящей романтики. Мне хорошо, но нет ощущения связи времён, скольжения между ними, когда прошлое и настоящее схлестнулось в одном мгновении. Прошлое, ворвавшись на миг в настоящее, так и не стало им. Насмешка времени, изогнувшись, затронув, схлестнув двух ушедших людей, продолжила свой путь.
Подвезла его к его дому. Поцеловала напоследок. И его руку. Когда я научилась целовать руки своим мужчинам?