— Разумеется.
— Но это же больше вашей зарплаты за два месяца! За что?
Я наклонилась к бухгалтеру, подмигнула и сказала:
— Он работал еще и ночью, в моей постели.
Вера Александровна засмеялась.
— Вот умеете вы вот этот вот юмор ниже пояса! Ну надо же, вы и Владик, ха-ха, да он же ребенок.
«Мда, — подумалось мне, — знала бы ты, как этот ребенок меня сейчас нагибал».
— Завтра вызовете Влада в офис и рассчитайте. Остальным сотрудникам индексируйте на 1.5 зарплату.
— Вы чего, Алёна Сановна, решили обанкротиться?
Я смотрела на своего бухгалтера, почти родного мне человека, который уже много времени прикрывала мой бизнес со всех сторон
— Вера Александровна, нас всех ждут большие перемены.
Выйдя из офиса, я поехала за машиной. Отдала деньги. Солярис был как новенький.
Я села в салон, похлопала его по рулю и сказала:
— Вовремя ты, мальчик мой, сломался!
Я поехала домой, по пути любуясь закатом. Припарковалась у набережной и пошла по твердой замерзшей грязи к Волге.
И вот тут мне пришлось остаться наедине с собой и решить за себя и свою совесть, как жить дальше. Река, широко раскинувшаяся на все Поволжье, вынуждала меня к этому своей величественностью.
И хотя это далось мне нелегко, рубить с плеча всегда проще, чем восстанавливать разрушенные замки.
В дороге я звонила своему главному конкуренту на рынке.
— Привет, Сергей Иваныч.
— Привет, привет, Алёнушка. Как ты?
— Сергей Иванович, вы помните, как-то вы мне сказали, что купили бы за полтора лимончиков мой бизнес?
— Конечно, и за два купил бы, если ты будешь к нему в придачу.
Вот старый хрыч!
— Так вот, продам за миллион и двести штук, если оставите всех моих сотрудников на местах, а также на подработку моего нового водителя.
На том конце раздалось оханье.