— Что ты имеешь в виду под словами «как долго»?
— Ну, когда мы договорились, мы не оговаривали сроки: одна ночь, или одни выходные, или неделя? Что ты думаешь?
С глубоким вздохом она пробормотала:
— Да, об этом я не подумала. Может быть, на выходные было бы лучше всего?
— Круто, меня это устраивает. Одна ночь.
— Что? — фыркнула она. — Я сказала выходные, почему ты это изменил?
— Выходные могут быть слишком много, не так ли? Давай попробуем только ночь.
Она угрюмо простонала:
— Ладно, согласна.
— И презервативы, конечно, должны быть обязательными.
— Но я принимаю таблетки… зачем нам презервативы? Черт возьми, помнишь, когда мы использовали их, они были таким ужасным разрушителем настроения. — Она засмеялась, и я рассмеялся вместе с ней, вспоминая все те первые неуклюжие попытки.
— Нет, детка, со всеми болезнями, что распространены в наши дни, это абсолютно необходимо.
Она вздохнула, продолжая хмуриться:
— Хорошо-хорошо, что еще?
— Ну, я не знаю, как ты, но это должно быть незаметным, чтобы это не был кто-то из наших знакомых, и все должно быть где-то подальше от наших обычных мест.
Она насмешливо ухмыльнулась:
— Хорошо, где-нибудь незаметно, поняла.
— Наконец, если тебе нечего добавить, то для меня последнее — не в нашем доме.
Она выглядела оскорбленной, прорычав:
— Черт побери, Блейн, неужели ты так думаешь обо мне?
Услышав гнев в ее голосе, я сразу отступил:
— Извини, я только имел в виду…
Она прервала меня:
— Да ладно, хватит думать, в том-то и проблема, что ты все слишком обдумываешь.
После небольшого перерыва я пробормотал:
— Так когда ты собираешься использовать свой свободный проход?
Она ярко улыбнулась:
— Ну, как я и сказала, в пятницу вечером, если все будет в порядке… меня пригласили на ужин.
— Кто?
Она кокетливо улыбнулась:
— Ты и правда хочешь знать, в чьей я буду постели? Чьи руки будут меня обнимать?
Услышав игривую мелодию в ее голосе, я успокоился, но потом забеспокоился, что она слишком глубоко увлечена игрой, и покачал головой:
— Нет, полагаю, нет.
Она усмехнулась:
— Хорошо, что все решено, хотя тебе придется присмотреть за детьми.
Я засмеялся:
— Я думаю, они смогут сами позаботиться о себе, не так ли?
Она раздраженно огрызнулась:
— Я просто хотела сказать, что ты должен быть здесь ради них, готовить ужин.
Я засмеялся:
— Да, а где же еще мне быть? Хотя их, вероятно, здесь даже и не будет.
Пока мы сидели, потягивая напитки, она скользнула рукой по моей ноге, лаская и поглаживая, а ее горячий влажный рот скользил по покрытой мурашками коже на моей шее. Она покусывала меня за ухо, оставив яркий алый любовный укус на моей шее.
— Давай, любовник, отведи меня в постель.
Сегодня вечером, готовясь ко сну, она, не торопясь и сексуально извиваясь, вылезла из джинсов. На ней были великолепные сексуальные красные с черным стринги с рюшами. Она увидела, как я смотрю на нее, и подняла руки, чтобы стянуть через голову футболку. Она опять извивалась и корчилась, ее бедра кружились, когда она поднимала ее вверх.
Ее бюстгальтер представлял собой крохотные чашки не более пятидесяти миллиграмм, сочетающиеся с красными и черными оборками, сверху виднелись ее соски, и она выглядела великолепно, сексуальная маленькая озорница.
Когда она расстегивала бюстгальтер, то делала это медленно, слегка на мгновение открывая соски, сначала один, затем другой, прежде чем отбросить его и вылезти из трусиков.
— Боже ты мой. — воскликнул я. — Когда ты это сделала?
Она засмеялась:
— Как раз перед ужином, тебе нравится? — Она выставила бедра вперед, показывая свою свежевыбритую киску.
Мне нравилось, когда она брилась, она не делала этого постоянно, всегда жалуясь, что это требует слишком много работы, но сегодня выглядела чертовски сексуально:
— Да, мне нравится, ты выглядишь прекрасно.
Ее блестящая улыбка осветила комнату:
— Тогда, может быть, ты сможешь показать мне, насколько тебе это нравится?
Она помогла мне снять одежду и затащила на кровать поверх себя. Когда мы целовались, она не оставила сомнений в том, чего хотела. Она сильно надавила на мою голову, пока я не уловил намек, и не начал целовать ее извивающееся тело, и пока мой язык не вошел в ее сливочные глубины. Когда она корчилась, хныкая от восторга, я скользнул в нее парой пальцев, в то время как сам сосал ее клитор. Я чувствовал, как нарастает ее оргазм, ее пальцы болезненно дергают меня за волосы, а ее ноги бьют меня по спине, в то время как она дергается подо мной:
— Боже, Блейн, ебать, детка, о боже, лижи меня, детка, не останавливайся.
Мне не нужно было этого говорить, я и не собирался останавливаться.
— Да-да-да… — охала она, задыхаясь…
Она не теряла времени зря, пока я лежал, пытаясь восстановить дыхание, она нырнула на мой член, всасывая его в рот, но это не то, чего я хотел. Ощущая сильный вкус ее киски на своем языке, я перевернул ее на спину, залез между ее ног и с силой вошел в ее хлюпающую дырочку. Я трахал ее, вталкивая ее в матрас, поскольку был очень возбужден. Понимая, что она все еще далеко, я опять стал лизать ее киску, пока не почувствовал, что она приближается. Я подполз обратно, зарывшись в нее своим ноющим членом, и мы закончили одновременной кричащей разрядкой…
***
По мере того как продолжалась оставшаяся неделя, каждый вечер было что-то новое. Во вторник вечером она продемонстрировала свои новые туфли, высокие серебряные туфли на шпильке, новые подходящие трусики в комплекте с бюстгальтером. Маленькие белые кружевные штучки, и она показывала их, расхаживая по спальне в самых сексуальных чулках, которые я когда-либо видел. Это так возбудило меня, что я захотел ее здесь и сейчас, и я затащил ее на кровать, и мы занялись свирепой любовью. Это было так жарко, что я порвал ей чулки, и она простонала:
— Черт, они были дорогими, теперь мне придется покупать новые.
В среду вечером это были парикмахеры, от которых она пришла на миллион долларов. Мы снова закончили ночь, занимаясь дикой нерассуждающей любовью. В четверг вечером было новое платье, маникюр и педикюр. Я начал нервничать.
Я все еще был уверен, что это — игра, но в пятницу вечером, когда пришел домой, она уже приняла душ и собиралась уходить. Прежде чем она натянула самые тонкие стринги, которые я когда-либо видел, я заметил, что ее киска была свежевыбритой и выглядела гладкой. Она заворчала на меня за мое опоздание, объясняя, что я должен приготовить для детей ужин.
Мне было неловко, но мои нервы успокоились, когда я подумал, что это — игра, а она шутит.
Ледяная дрожь пробежала по моему позвоночнику, когда она поцеловала меня, говоря:
— Итак, ты на самом деле уверен в этом, не так ли, детка?
Я кивнул, думая, что она просто пойдет куда-нибудь с девочками.
— Да, все хорошо. — Я хотел показать ей, что тоже умею играть.
Моя решимость немного подорвалась, когда я заметил, что она кладет в небольшую сумку повседневную одежду.
— Зачем она тебе нужна? — спросил я.
Она хихикнула, сексуально покачивая бедрами:
— Ну, ты же не хочешь, чтобы завтра утром я возвращалась домой в той же одежде?
Зациклившись на словах, я пробормотал:
— Ты хочешь сказать, что останешься на всю ночь?
Она смущенно кивнула:
— Ну, так мы ведь так и договорились, помнишь? На одну ночь?
Побежденный, гадая, у кого из ее подруг она останется, я пожал плечами:
— Да, мне так кажется.
Пока мы болтали, она вытащила пачку презервативов и помахала ими у меня перед носом:
— Не волнуйся, я запасла их много, не хочу, чтобы закончились.
Раздался звонок в дверь, и она пожаловалась:
— Черт возьми, я еще не совсем …