— Ну вот, я лежу под ним и с отвращением жду, когда в меня войдет его орудие… А он полежал и стал сползать как-то набок, но руки мои держал… Я поняла, что будет, и стала брыкаться, но на меня навалился Михаил. Короче, оба они на меня навалились, я даже дышать не могла… — Ленка опять замолчала и глаза ее потемнели. Видно, заново переживала всю эту сцену. Мы вздохнули почти одновременно. Я заметил, что у меня дрожат руки.
— Ну, а потом, — продолжала Ленка, — Михаил полностью взгромоздился на меня, а Вадим лег рядом и слушал мое дыхание, даже специально ухо подставлял. Я пыталась сжать ноги — где-то читала, что если сжать и заплести ноги… ну, в общем, не успела… Он вошел и сразу же кончил… Мне было так мерзко!
— А потом?
— Слушай, — протянула Ленка, — может, хватит, а? Мне так противно вспоминать… Противно и больно. Не надо, а?
— Надо, надо, — твердо сказал я чужим голосом, — давай дальше.
— Да ты уже красный, как рак, и руки у тебя трясутся! Ну, пожалуйста…
— Лена, давай дальше!
— Ладно. В общем, этот мужик волосатый, Михаил, слез с меня…
— Он, что — волосатый был, — уточнил я, будто это имело какое-то значение.
— Волосатый, — подтвердила Ленка.
— Ну, а… член у него большой был?
— Да нет, вроде даже меньше, чем у Вадима. Ты понимаешь, что мне об этом мерзко рассказывать?! — почти закричала Ленка.
— Понимаю. Давай дальше.
— А дальше — Вадим, муженек мой законный, добавил свою сперму в мое лоно, где только что побывал его друг.
— Он тоже быстро кончил? — с надеждой спросил я.
— Тоже быстро. И ты сейчас, чувствую, вот-вот кончишь.
— Об этом не беспокойся. Ну, а дальше?
— Дальше я побежала в ванную отмываться. А когда вышла — они уже стояли рядом с дверью и подхватили меня под руки. Притащили в комнату, — Ленкина речь стала монотонной, — опять повалили… опять по разу прошлись, но уже никуда не отпускали. Немного полежали рядом, потом стали целовать. У Михаила, кстати, мерзко воняло изо рта. И сам он был мерзкий. Прилизанный и дерганый, какой-то. Сосали и кусали груди… Я уж думала, что сейчас будут делать куннилингус, но не стали… Брезговали, наверное — наспускали ведь так, что на кровать натекло. Я чувствовала, что в луже лежу. В холодной, липкой, мерзкой луже! И больше я ничего тебе не скажу!
— Так они всего по два раза, что ли?
— С чего это ты взял, что по два?
— Ну, ты же сама… вначале — быстро, потом еще по разу… а потом только целовали, — я знал, конечно, что не только целовали потом, но мне необходимо было услышать об этом из Ленкиных уст. Чтобы она сама, вздыхая, заикаясь и морщась от отвращения, рассказала все подробности этого изнасилования. Этот ее голос! Как она замолкала в самых трудных местах! Как переживала вновь все это унижение! Ее голос звучал для меня сладостной музыкой.
— Ты — дурак, или прикидываешься? — вернула она меня на землю, — конечно не по два раза!
— А по сколько?
— Че, я считала, что ли… помногу… я же говорю — лужа натекла.
— Ну а ты? Ты получила удовольствие?