— Джек, Глория хочет тебя видеть в своем офисе.
Это было единственное, чего никто в Стернс Инк. не хотел бы слышать, потому что обычно это означало, что на вас поставлен крест. Глория Стернс считала, что она обязана лично доводить плохие новости до людей, а не через кого-то из своих подчиненных. Нынешняя экономика была отстойной, Стернс сокращался, и казалось, что я приближаюсь к черте безработицы.
Я постучал в дверь личного кабинета Глории и услышал, как она сказала:
— Войдите.
Я открыл дверь и вошел в кабинет, а она вышла из-за стола и подошла ко мне с протянутой рукой в знак приветствия. Я чувствовал то же покалывание в паху, что и каждый раз, когда видел ее. Высокая, гибкая и симпатичная как подиумная модель, она, проходя через офис, зажигала огонь во всех. Я взял ее за руку, когда она сказала:
— Джек, как приятно тебя видеть. Присаживайся.
Пожав руку, она вернулась за стол и села. Когда я тоже сел, она взяла папку со своего стола, быстро просмотрела ее, посмотрела на меня, а затем опять посмотрела на то, что как я мог предположить, было моим досье.
— Как долго ты работаешь здесь, в Стернс, Джек?
— Одиннадцать лет. Я пришел работать на вашего отца сразу после школы.
— Тебе, должно быть, было трудно работать здесь полный рабочий день, когда по вечерам ты ходил в колледж.
— Это было нелегко, мисс Стернс, но ваш отец мне очень помог.
— Да, я знаю. По какой-то причине он так и не объяснил, почему рассматривает тебя почти как сына. Он даже одолжил тебе деньги на образование, а затем простил ссуду в качестве подарка на выпускной. Почему он это сделал, Джек?
— Я не знаю.
— Нет, ты знаешь, Джек, и более того, я тоже. Почему ты это сделал, Джек? Почему ты так подставился?
— Ваш отец был хорошим человеком, мисс Стернс, и я не собирался позволить этой суке испортить ему жизнь.
— Были ли деньги на твое образование расплатой за это, Джек?
— Нет, мэм. Ваш отец уже дал мне ссуду и даже простил ее в качестве подарка на выпускной. Думаю, это — одна из причин, почему я это сделал. Он не обязан был мне помогать, но сделал это из доброты своего сердца, а я не буду стоять и смотреть, когда такого человека трахает какая-то жадная маленькая сучка.
— Тебе повезло, что тогда не было анализа ДНК; это могло бы вытащить твою историю из воды.
— Не совсем. Было пятьдесят на пятьдесят, что это лишь подтвердит мою историю.
— Вы с отцом оба сделали анализы?
— Я не знаю, делал ли его когда-либо ваш отец, но половина парней в почтовом отделе сделала, и любой из нас мог оказаться отцом.
— И все же, что заставило тебя, когда она сказала, что мой отец сделал ее беременной, встать и сказать, что она говорила тебе, что знает, что ребенок не его, но собирается утверждать обратное за большие деньги?
— Верность.
— Подумать только! Ну, ты и старомоден, не так ли?
— Насколько я понимаю, верность никогда не выходит из моды.
— Есть ли шанс, что твоя верность моему отцу может распространиться и на других членов семьи?
— Что вы имеете в виду?
— Только это, Джек. Есть ли шанс, что твоя верность моему отцу перейдет и на меня?
— Я все еще не понимаю, мисс Стернс.
— У меня проблемы, Джек, и мне отчаянно нужен рыцарь в сияющих доспехах, который бы пришел мне на помощь.
— Я сделаю все что смогу, мисс Стернс.
— Может быть да, Джек, а может, и нет. Тебе необходимо знать заранее, что мой рыцарь будет жестоко обижен, будет терпеть возмутительные унижения в течение почти пяти лет и, скорее всего, научится испытывать ненависть при виде меня…
Я бы хотела, чтобы ты пообедал со мной сегодня, Джек. Мы сможем обсудить это где-нибудь, где мне не придется беспокоиться об ушах в стенах. Могу я заехать за тобой около семи?
— Да, конечно. Я объясню вам дорогу.
— Мне это не нужно, Джек, я знаю, где ты живешь.
На моем лице, должно быть, было написано любопытство, потому что она сказала:
— Сегодня вечером ты получишь ответы, Джек, просто наберись терпения.
Просто наберись терпения! Ей легко говорить, а мне совсем непросто. Как она узнала, где я живу? Что она имеет в виду, говоря о стенах с ушами? Что она может хотеть от меня, и почему думает, что я могу это сделать, зная, что буду, как она выразилась, в дерьме? Я сидел за своим столом и до конца дня ни черта не сделал. Я не мог сосредоточиться на работе ни за что на свете, все, о чем я мог думать, это о нашем ужине тем вечером и о том, что бы она могла заставить меня сделать такого, чтобы я ненавидел ее при одном только взгляде, прежде чем все закончится.
***
— Я хочу, чтобы ты на мне женился, Джек.
Я был ошеломлен. После нашего разговора в лимузине по дороге в ресторан я ожидал чего-то неожиданного, но ничего даже близко подобного. Я не успел устроиться на сиденье, как она посмотрела на меня и глубоко вздохнула:
— Я собираюсь все это рассказать сегодня вечером, Джек, и молюсь, чтобы я могла доверять тебе, чтобы ты сохранил в тайне то, о чем мы говорим, даже если решишь не делать того, о чем я собираюсь тебя попросить. Честно говоря, я не ожидаю, что ты это сделаешь. Бог знает, лично я бы, если бы была на твоем месте, этого не сделала. Я думаю, что единственная причина, по которой я могу просить об этом тебя, — это твои отношения с моим отцом. Ты знаешь, что по его завещанию ты будешь иметь работу в Стернс всю жизнь? Что тебя невозможно уволить или сократить?
— Я даже понятия не имел.
— Ты и не должен был знать. Единственная причина, по которой я тебе это говорю, чтобы ты не боялся за свою работу, если откажешься от того, о чем я собираюсь просить. Сможешь ли ты сделать так, Джек, что независимо от твоего решения сегодня вечером, то, о чем мы говорим, останется между нами?
— Вы уже знаете, что да, мисс Стернс, иначе у нас бы даже не было этого разговора.
— При таких обстоятельствах, Джек, я думаю, тебе следует называть меня Глорией… Вот мы и на месте, — сказала она, когда мы остановились перед рестораном. — Прежде чем твоя первая рюмка упадет в желудок, тебя ударит бомба.
Выражение моего лица позабавило ее, и она улыбнулась:
— Я знаю, что с сегодняшнего утра у тебя в голове была тысяча мыслей, но держу пари, что это не одна из них, не так ли?
— Нет, мэм, ничего похожего.
— Я сказала тебе, Джек, — Глория. Итак, как тебе пока что кажется эта идея?
— Боюсь, я не понимаю, мисс Сте… Глория.
— Я объясню, Джек. По чисто финансовым причинам мне нужен муж, а по чисто личным мотивам мой любовник не может быть мужчиной, за которого я выйду замуж.
— Я все еще не понимаю.
— Я не собираюсь объяснять, почему не могу выйти замуж за своего любовника, но объясню все остальное. Мой отец, по причинам, известным только ему, написал свое завещание таким образом, что если я не выйду замуж по достижении тридцати лет, мои доверительные фонды, их три, вернутся в различные благотворительные и основные фонды. Тридцать мне исполнится через семь месяцев. Я не могу выйти замуж за человека, которого люблю, но категорически не желаю отдавать свои деньги каким-то группам, желающим спасать китов, обнимать деревья или делать безопасной среду обитания для каких-то проклятых мышей. Итак, мне нужен муж, но это должен быть особый тип мужа. Он должен понимать, что он — муж лишь по названию, и что секс в браке будет минимальным и почти полностью односторонним. Его будут оскорблять и унижать, а ему придется с этим мириться в течение пяти лет, прежде чем он сможет получить развод, и в какой-то момент в этом пятилетнем периоде ему нужно будет стать отцом ребенка. Это похоже на то, что может тебя заинтересовать Джек?
— Э, нет, не совсем.
— Что ж, позволь рассказать тебе об остальном. Два целых пять десятых миллиона долларов депонированы на банковский счет Каймановых островов, что сделает их не облагаемыми налогом. Ты не сможешь …