повалила меня на спину, забралась сверху и стала целовать, горячо шепча…
— Ты мой… Ты знаешь, какое это счастье? Молчи… Я люблю тебя… Всегда любила… Как только увидела первый раз… Ты мой… Любимый…
Нара целовала моё лицо, грудь, шею, плечи. Она как будто не могла мной насытиться. Я притянул её голову к своей и поймал губами её мягкие губы. Мои пальцы нашли её промежность и проникли во влажную щелочку. Она с шипением втянула в себя воздух сквозь зубы и вздрогнула всем телом. Я продолжал целоваться с ней и ласкать пальцами, пока по моей руке не потёк целый водопад. Тогда я перевернул её на спину и лёг сверху. Пальцы, которыми только что ласкал её киску, я сунул ей в рот и она с готовность принялась обсасывать их, слизывая собственные соки, рукой помогая моему члену найти вход. Я вошёл в неё, услышав тихое протяжное «А-ахххххх».
Она была не такой узенькой как Гюльсум. У меня уже больше шести лет не было другой женщины, кроме жены, и это было очень волнующе — ощущать, как член входит в женщину, почти не чувствуя стенок влагалища. Я начал было двигаться резко, как привык с женой, но Нара попросила, шепча между своими тяжелыми вдохами и выдохами:
— Помедленнее… Любимый… Милый… Нежнее… И… Аххххх… Глубже…
Хоть и не сразу, но мне удалось поймать ритм, приятный нам обоим, и мы задвигались навстречу друг другу. В ней не было ничего от разнузданной самки, которую я слышал в кустах на берегу две ночи назад. Мягкая, податливая, нежная она кончала очень тихо — замирала с протяжным вздохом и только по тому, как мышцы влагалища сжимали головку члена я понимал, что к ней пришёл оргазм. Она кончила несколько раз и попросила:
— А теперь сделай как ты хочешь… Кончи…
— В тебя? А можно?
— Да… Я очень хочу почувствовать…
Я вышел из неё, перевернул её на живот, подложив под бёдра подушку и заставил сдвинуть ноги. Войти во влагалище в такой позиции не очень легко, но совместными усилиями мы справились. Нара сдвинула ноги, максимально сузив свою дырочку, и я начал быстро двигаться, сидя на её бедрах. Почти сразу я почувствовал, как её матка сжалась, тело подо мной дёрнулось, и увидел, как она закусила зубами простыню. После этого я продержался совсем недолго, залив её лоно своим семенем.
Она очень быстро перевернулась на спину, легла попкой к стене и забросила на неё ноги.
— Ты что делаешь? — удивился я
— Хочу залететь… От тебя.
— А муж?
— Мехти не узнает. И Гюльсум не узнает, если это тебя волнует.
— Она догадается.
— Может быть. Мне всё равно…
Мы помолчали. Я думал о том, что сижу на кровати рядом с чужой замужней женщиной, и, вполне может быть, присутствую при зачатии своего второго ребёнка, в то время как моя любимая жена где-то ходит в компании двух парней, имеющих её во все дырки. Какая-то фантастика. Дурной любовный роман.
— Поцелуй меня, — попросила Нара
Я склонился над ней и наши губы снова слились. Её щёки были мокрыми.
— Ты плачешь? Что случилось?
— Ничего, — Нара улыбнулась в темноте и порывисто обняла меня, — просто хорошо. Всё так хорошо…
***
Мы лежали, накрывшись простынями. Я смотрел в тёмный потолок. Заложив одну руку за голову, а другой поглаживая спину и плечи засыпающей Нары. У неё была приятная на ощупь бархатистая кожа. Я думал о том, насколько всё удивительно — ещё утром, меньше суток назад, меня жутко раздражало присутствие этой женщины, а сейчас я лежу рядом с ней в постели и не хочу уходить в нашу с женой комнату, хотя надо бы… А она между тем очень тихо, на грани разборчивости рассказывала:
— Понимаешь… Я блядь по необходимости. Если бы я была замужем за тобой, — она запнулась, — за мужчиной, который бы меня любил и которого я хотя бы уважала, я не изменяла бы. Нормальная семья с нормальным сексом… С детьми… Но так, как он со мной… Я молодая баба, в конце концов, в самом соку, мне мужчина просто для здоровья нужен… А твоя жена природная блядь. Если бы твоя тёща за ней не следила, она бы лет в тринадцать уже трахаться начала. Все разговоры и все мысли у неё были только об этом. Мальчики, мальчики, мальчики. Кто на кого как посмотрел, у кого сиськи больше. Какие у мальчиков пиписьки, у кого больше, у кого меньше… Кому бы она дала, а кому бы не дала. А то, что с ней сейчас — наверное я виновата. Подтолкнула.
Она замолчала, и я подумал было, что она уснула, но она продолжила:
— Когда я Мехти изменила первый раз, — она опять ненадолго умолкла, — когда стала блядью по-настоящему, а не так, как моя мама про меня придумала, я Гюльсум рассказала. Подколола. Она же хотела всю жизнь, и всю жизнь боялась своих порывов, сдерживалась. А я когда захотела, тогда и сделала. И подкалывала больше двух лет… До прошлой дискотеки… Зря я так… Вот как вы теперь будете жить? А ведь я люблю вас обоих…
Она снова беззвучно заплакала, как утром. Я гладил её вздрагивающие плечи, успокаивая, но она не повернулась ко мне. Вскоре она успокоилась и уснула.
Мне же не спалось. Я не знал, сколько сейчас времени, но уже явно перевалило за полночь, и перевалило сильно, а моей жены всё не было. Наконец, когда я совсем уже было собрался встать, одеться и отправиться на поиски, входная дверь открылась и закрылась, причём довольно шумно. Я как был, голый, встал с кровати, и очень тихо, чтобы не разбудить Нару и Ясмин, вышел в коридорчик на втором этаже. Я думал, что Гюльсум наконец-то вернулась, что она переусердствовала с вином, и что сейчас я уложу её спать, а на утро оставлю серьёзный разговор с оргвыводами.
Однако меня ждал сюрприз. Моя жена заявилась не одна, а в компании всё тех же неразлучных братьев. Она хихикала как девчонка.
— Куда? — спросил Аслан. У него ощутимо заплетался язык.
— Ты тут первый раз, что ли? — Аскер рассудительно ответил вопросом на вопрос, — Как тогда.
Они прошли в гостиную, помогая нетвёрдо держащейся на ногах моей жене идти ровно. Я наблюдал за ними сквозь перила, присев на корточки. Они вошли в гостиную и скрылись из вида. Я был голый и босой и легко спустился по лестнице, не зашумев. Из гостиной слышались звонкие шлепки и смех жены. Я осторожно подошёл к краю дверного проёма. Незаметно заглянуть внутрь я не мог, зато отлично видел слегка нечёткое отражение в глянцевом экране выключенного телевизора. Аслан стоял посреди комнаты, Гюля обвила руками его шею, пытаясь нагнуть его голову и тянула губы для поцелуя. Он задрал на ней платье до пояса. Сзади Гюльсум стоял Аскер и легко шлёпал жену по ягодицам ниже трусиков. При каждом шлепке она переставала тянуться к Аслану, запрокидывала голову назад и смеялась.
— Я не хочу с неё трусы снимать, — сказал брату Аскер, — они обкончанные все. Трогать противно.
— Может мужа её позовёшь? — спросил Аслан со смехом, — пусть поможет!
— Не надо Эльмара звать! — испуганно сказала Гюля, принявшая похабную шутку за чистую монету.
— Не шути так, — сказал Аскер, — он своей жене позволил удовольствие получить, а ты пользуешься и обсираешь. Зачем? Отпусти платье!
— Да импотент он просто! — заржал Аслан, — или пидор…
Гюльсум отпустила его шею и влепила ему пощёчину. Он отскочил, схватившись за щёку, потом бросился к ней с пунцовым лицом:
— Ты попутала, шлюха?!
Между ними уже стоял Аскер:
— Аслан, ты неправильно себя ведёшь! Думай, что говоришь. Иди, сядь на стул, посиди, остынь.
Секунд десять они молча смотрели друг на друга, потом Аслан сел на стул в углу.
Гюльсум так и стояла посреди комнаты.
— Пусть совсем уходит! — сказала она. В её голосе чувствовались слёзы.
— Гюля, ну что ты? — сказал Аскер примирительно-успокаивающе, — он пошутил…
— Ну да, пошутил, как же! — возразила она.
— Конечно пошутил, — уверенно сказал Аскер, — он просто выпил и шутки у него дурацкие….