День начался с большой неприятности. Старшая учительница нашей воспитательной школы подняла меня и поставила по центру класса:
— Сегодня, Егорова, твоим воспитанием займется сам директор. Я уже доложила ему о твоем вызывающем поведении. Он был взбешен и сказал, что неисправимых девочек не бывает, есть только те, которых мало пороли. И высказал желание взяться за тебя всерьез. В 16.00 ты должна быть у него в кабинете. Только не опаздывай. И не забудь захватить с собой свою плеточку.
«Да, Катька, не повезло тебе», «Покажешь вечером задницу», «Я думаю, что одной плеткой дело не обойдется», «Конечно, как минимум, розги пойдут в дело, а то и трость», — «утешали» меня на переменках одноклассницы.
Ровно в четыре часа с дурацкой черной плеткой в руках я постучала в приемную. В очереди к директору стояли две наши воспитательницы и еще один незнакомый мне человек.
— Куда? — сурово остановила меня секретарша.
— К директору.
— Зачем?
— Мне велели: Он велел: он хочет, — слова застряли у меня в горле.
— Ты что, говорить по-человечески не умеешь? — противная секретарша не имела ни капли сострадания.
— Я : на порку, — еле выдавила из себя.
— Ах, вот в чем дело, — хозяйка приемной саркастически улыбнулась. Будто она и вправду не понимала куда я и зачем, не понимала, для чего я держу в руках плетку. — Как фамилия?
Она подняла телефонную трубку: «Игорь Васильевич, к вам Екатерина Егорова. Желает получить наказание. Хорошо, я поняла». И обернулась ко мне: «Снимай юбку, трусы и давай их сюда. Чтобы не убежала. Становись в угол и жди. Здесь люди решают более важные вопросы, чем надрать какую-то глупую задницу».
Полуобнаженная, под внимательными взглядами чужих людей я вся вжалась в угол, стараясь быть менее заметной. Ужас, до чего стыдно! Совершенно не желая этого, я стала центром внимания.
— Да уж, если сам директор будет заниматься, значит, отбилась-таки девка от рук, — заметила одна из воспитательниц.
— Ну ничего, попа большая, можно воспитывать, — вторила ей коллега.
— А что это за синяки на ягодицах и бедрах? — вступил в разговор мужчина.
— Наверное, ремнем пороли, — тоном профессионала заметила одна из воспитательниц. — Дней пять назад. У нас ремень получают за плохое поведение: может, в спальне шумела или на урок опоздала.
Со мной они даже не общались, относились как к существу неодушевленному. Нестерпимо медленно тянулись минуты. Я переминалась с ноги на ногу, теребя в руках плетку, и ждала. И от наступления неизбежного чувствовала легкую тошноту. Нет, правду говорят, что ожидание порки — хуже самой порки. Хотя и порка тоже не сахар.
Зажужжал селектор: «Кто еще в приемной?»
— Василий Игнатьевич из котельной и эта, Егорова, скучает.
— Чтобы не скучала, всыпь ей десяток. На своем столе. Плетку она принесла?
— Принесла, Игорь Васильевич. Хорошо, Игорь Васильевич.
Секретаршу звали Леной. Это была стройная, вечно недовольная девушка лет 25-30, которая с большим злорадством относилась к мучением девушек в этом кабинете. И чем красивее была девушка, тем большее злорадство испытывала Лена. Егорова с ее невысокого роста, но очень женственным, округлым телом, детской, наивной мордашкой относилась именно этому типу.
— Слышала, что сказано? А ну-ка облокотись на стол и дай свою плетку!
Лена обычно водила девушек на порку. Почему-то держа их за ухо. Но чтобы она сама кого-то драла, я не слышала. Однако делать нечего, приказы директора не обсуждаются.