вперёд.
Не поняла… Я-то думала, что им нужен только секс, а тут ходьба какая-то. Обрадованная несложным заданием, я пошла по мягкому ковролину к висящей на стене картине. На ней были какие-то цветные полосы, пересекающиеся под разными углами. Я шла и думала, что же это означает. Но ничего придумать не успела, даже когда упёрлась носом в стену и остановилась, ожидая новых указаний. Но их не поступало.
Боясь сделать что-то не так, я стояла вплотную к стене и ждала, недоумевая, почему замолчал командующий мной голос. Неужели что-то случилось? А мне так и стоять тут? Я стояла, рассматривая однотонную стену, и скучала. Только что обижалась, что им нужно только моё тело, а сейчас уже хотелось просто уйти от этой стенки. Даже слёзы куда-то ушли. Я начала прислушиваться, не желая пропустить новую команду, когда она, наконец, последует.
Нескоро, но моё терпение было вознаграждено, и я услышала всё такой же спокойный и уверенный голос:
— Отлично. Теперь развернитесь.
Я невольно порадовалась, что непонятки закончились, и снова ясно, что мне надо делать. Я быстро отвернулась от наскучившей стены и стала смотреть на мужчин. Они всё так же сидели на диванчике, кажется, даже в тех же позах, что и раньше. Опомнившись, я быстро прикрыла обнажённый лобок ладонями. Всё же я не готова так сразу демонстрировать мужчинам своё тело.
Андрей Вадимович ухмыльнулся, а Борис Владимирович спокойно скомандовал:
— Поднимите руки на высоту плеч и разведите их в стороны.
Понимая, что деваться всё равно некуда, я подчинилась.
— Теперь, не опуская руки, медленно идите к нам.
Я шла и думала. Да что такое? Опять ходьба, теперь ещё и в нелепой позе. Зачем нужно было уходить, чтобы сразу вернуться? Я никак не могла понять, зачем он это делает. Остаётся только полушно всё выполнять. Может, тогда до секса вообще не дойдёт…
На пути к диванчику я перешагнула через свою одежду, снятую, казалось, так давно, и меня тут же остановили:
— Стоп. Можете опустить руки.
С тех пор, как Борис Владимирович повернул меня лицом к себе, я постоянно смотрела на него, ловя каждое слово. Сейчас он тоже посмотрел мне прямо в глаза, отвечая на мой взгляд, и улыбнулся:
— Виктория, Вы очень хорошо выполняете мои команды. Это важное качество для послушной помощницы. Значит, Вы быстро обучитесь всему необходимому.
Андрей Вадимович добавил:
— Хорошая девочка!
Похвалы от моих будущих начальников не могли не порадовать меня, даже в такой ситуации, и я довольно улыбнулась: я хорошая, послушная девочка.
— Отлично, тогда давайте продолжим.
Я закивала и приготовилась снова ловить каждое слово. Теперь мне хотелось хорошо выполнять команды и показать, что Борис Владимирович не ошибся в своей оценке.
— Встаньте на колени.
Я подчинилась.
— Поставьте колени на ширину плеч.
Как и было велено, я раздвинула ноги. Теперь моя промежность была полностью открыта, и я почувствовала там холодок.
Я попыталась представить, что чувствуют мужчины, видя женщину намного старше, мать двоих детей, покорно стоящую перед ними на коленях. Молодых самцов наверняка возбуждал вид абсолютно покорной полуголой самки. Никогда мной так откровенно не пользовались. Всё это время с лица Андрея Вадимовича не сходила самодовольная ухмылка. Чего он лыбиться? Я не ему подчиняюсь! Его команды я бы не стала выполнять, уж больно он неприятный тип.
А тот, кто сейчас имел право на моё послушание, подал новую команду:
— Виктория, ложитесь на спину ногами к нам.
Он что, хочет, чтобы я легла прямо на пол? Тут, конечно, мягко, но всё равно это же пол. Тут люди в обуви ходят, растаскивая грязь с улицы. Я заколебалась, не зная, что делать и не решаясь уточнить.
— Виктория, не заставляйте меня повторять команду и разочаровываться в Вас.
Сомнений больше не осталось. Он решил, что я не заслужиаю даже дивана и раскладывает меня на грязном, хоть и мягком ковролине. Во мне опять начала подниматься обида от такого обращения, но я послушно легла и свела ноги, как последнюю призрачную защиту от мужских взглядов и последний протест. Ведь всего одна команда, и я послушно раскроюсь перед ними. От полного оголения меня будет спасать только неснятый верх. Кстати, меня будут полностью раздевать или они настолько пресытились, что их в женщине интересует только нижняя часть? Я опять почувствовала себя просто дыркой для втыкания члена.
Борис Владимирович усмехнулся, разгадав мою игру, и продолжил командовать:
— Теперь поднимите ноги вверх, не сгибая колени.
Вот ведь эстет хренов. Нет, чтобы просто скомандовать раздвинуть ноги… Я подняла прямые ноги к потолку, морально готовясь к следующей команде. И она не замедлила прозвучать:
— Отлично. Разведите ноги так широко, как сможете.
Сгорая от стыда, я подчинилась, открываясь взглядам мужчин. Пока только взглядам. Они молчали и наслаждались видом. Андрей Вадимович оценил мою гладко выбритую промежность, потому что опять начал пошлить:
— Смотри, как подбрилась. Точно готовилась на член насаживаться. А сама целку тут строила.
От незаслуженной обиды у меня опять покатились слёзы, и я резко бросила ему:
— Вообще-то, я всегда бреюсь!
Он с издёвкой ответил:
— Вот я и говорю: хорошая девочка… Перспективная.
Борис Владимирович молча наклонился и аккуратно провёл пальцами по задней поверхности моих раздвинутых ног от пяток до самой попы, вызвав дрожь такими неожиданно нежными прикосновениями. Потом сказал своему коллеге:
— Андрей, смотри: «V» значит Виктория. Помнишь, мы фильм недавно смотрели?
Действительно, с их стороны я сейчас с поднятыми ногами напоминала эту букву, и фильм этот смотрела, и наверняка оценила бы каламбур в другой ситуации, но сейчас мне было не до смеха.
Борис Владимирович слез с дивана и опустился на колени рядом с моей попой, прижав мои ноги к себе. Затем поставил босые ступни на пол по обе стороны от себя, превратив букву «V» в «М», и оставшись между разведёнными ногами. Женская сущность затрепетала от такой близости с мужчиной, надеясь, что на этом он не остановится. Я невольно бросила взгляд в сторону мужской ширинки, пытаясь разглядеть инструмент грядущего вторжения, но не смогла ничего разобрать.
Мужчина аккуратно погладил мой лобок, заставив вздрогнуть, и, глядя в глаза, сказал:
— Виктория, Вы очень красивая женщина. Я рад, что Вы остались.
Проклятая женская сущность! Несмотря на то, что меня почти насилуют, я поплыла от ласки и комплимента симпатичного мужчины. Губы сами расплылись в улыбке, а влагалище расслабилось, готовясь к проникновению.
Андрей Вадимович не смог смолчать и прокомментировал:
— Всё, поплыла блядина… Давай, Борян, начинай. Обожаю смотреть, как дерут таких надменных сучек. Приходят все такие из себя королевы, а почувствовав, что можно что-то получить, раскидывают рогатки и просят ебать пожёстче.
Услышав такое, я опять разревелась. Ну как он может такое говорить? Я же не такая, он же меня совсем не знает… Да как он вообще смеет так говорить о женщинах? Разве мы этого заслуживаем?
Моё тело сотрясалось от рыданий, хотелось сжаться в маленький комок и убежать отсюда далеко-далеко. Но я боялась пошевелиться. Вдруг меня сразу отправят домой, сказав что я не прошла собеседование. Но если останусь, придётся выслушивать такое от белобрысого гада. Я в отчаянии посмотрела на Бориса Владимировича, надеясь, что он защитит меня от своего хамящего коллеги. Он склонился надо мной, опёршись на руки, его лицо нависло над моим, после чего спросил:
— Виктория, почему Вы плачете?
Неужели ему правда нужно объяснять? Он что, считает такое обращение с женщиной нормальным?
Я, заливаясь слезами, попыталась объяснить:
— Я… я не надменная сучка и не… не… не блядина….