— Не волнуйся, это точно не гомик, — усмехнулся Сэм Макклейн.
Едва он это произнёс, как дверь открылась и на пороге появилась очень миловидная девушка в темно-синей униформе курсанта Полицейской Академии. На вид ей было немногим больше двадцати лет. Каштановые пышные волосы до плеч, темно-карие глаза, длиннющие ресницы, чуть раскосые глаза и совершенно умопомрачительные полные губки. Последние две детали в сочетании со смугловатой кожей указывали на большую примесь мексиканских кровей. Фигурка очень ладная, ножки стройные. Фрэнк мгновенно поменял своё мнение: чёрт возьми, совсем даже не плохой напарник в предстоящем деле.
Девушка вскинула руку и выпалила:
— Курсант Кристи Лопес по вашему приказу прибыла!
— Отлично, курсант, вольно, — с чуть ироничной улыбкой произнёс лейтенант. После этого он кивнул в сторону Фрэнка.
— Это детектив Фрэнк Рокстон. Ему поручено расследовать одно дело и вы курсант Лопес поступаете в его распоряжение.
— Слушаюсь, — ответила она, скользнув любопытным взглядом по лицу и фигуре Фрэнка.
Он чертыхнулся про себя. Надо было, хотя бы рожу побрить. Про свой костюм жуткого вида, он даже вспоминать не хотел.
— Вопросы есть курсант? — спросил шеф.
— Вопросов нет, — ответила она.
— У меня вопрос, — чуть прищурившись подал голос Фрэнк.
Кристи снова к нему обернулась.
— Вы, как я понимаю начали проходить практику в патруле?
— Да, сэр, — не моргнув ответила она.
— Что ж, отлично, все мы через это проходили. Но сейчас нам предстоит работа иного рода. Смените форму на гражданскую, оставьте только жетон и удостоверение.
— Есть, сэр.
— Будьте готовы через два часа, мы начнём прямо сегодня.
— Торопишься в Калифорнию Фрэнк? — хохотнул Макклейн.
— Точно, шеф, калифорнийские пляжи — это нечто, — кивнул детектив Рокстон. — А калифорнийские…
Но тут, поймав любопытный взгляд Кристи Лопес, про девочек он умолчал.
* * *
Последние два дня Линн прибывала в сильнейшей депрессии. Хорошо ещё, что Джефф уехал по делам в Сан-Антонио и вернётся не раньше следующего понедельника. По крайней мере она была избавлена от его раздражающего участливого внимания и сочувствия и ничего не нужно объяснять по поводу своего состояния.
В подвал она больше не спускалась, хотя раз десять, если не больше подходила к двери и прижавшись к ней ухом прислушивалась к тому, что делается внизу. Но ничего особенного не услышала. Из подвала не доносилось никаких звуков.
Где сейчас подземники? Увидит ли она их снова? Воздержание становилось уже невыносимым. Линн много мастурбировала, доводила себя руками и вибраторами до оргазма, но ощущения при этом, даже близко не могли сравниться с теми, что она получала, когда подземники совокуплялись с ней. Порой, в раздражении отбрасывая вибратор в сторону, она начинала плакать навзрыд и кататься по постели в муках неудовлетворённого желания. Её сны наполнялись образами зверей, выбирающимися из ямы и трахающими её во все дырки большущими, гибкими членами, пользующими её совершенно грязными и бесстыжими способами и она зачастую просыпалась, оглашая спальню криками, вся мокрая от пота и обильной течки между ног.
Чем дольше это продолжалось, тем становилось невыносимей. Что-то нужно было предпринять. Что-то нужно сделать. Но требования подземельников были невыполнимы. Даже, если бы не моральная сторона вопроса, Линн просто физически не смогла бы удовлетворить запросы чудовищ в человечине. Ну что ей, в самом деле выходить на улицу и убивать там людей? А потом тащить трупы и сбрасывать их в подвал? Бред какой-то! Конечно, подземники этого не понимали. Их представления обо всём были проще и они руководствовались, лишь своим желаниям и инстинктам. Хочешь секса — дай нам мяса, корми нас тем, что мы хотим и любим. Логика тварей была проста до примитивизма и одновременна ужасна полным отсутствием альтернативы.