ротик. Сосочки затвердели, киска увлажнилась, и жалобно захныкала, прося заполнить ее. Шире приоткрыл ротик, девушка вобрала фрукт почти наполовину длины, нежно посасывая сладкую мякоть. Свободная рука почти непроизвольно легла на живот — привычка, во время минета Катя всегда ласкала собственную киску, и сейчас ладонь стремилась скользнуть вниз, к влажной плоти. Но пальцы наткнулись на ткань белого халата, и это ее отрезвило. Внезапно девушка поняла, что Вадим Петрович не отрывает от нее пристального взгляда.
— Извините, — покраснев, она быстро сжевала банан, и метнулась к чайнику.
— Задумалась. — Я так и понял, — ответил он с непонятными нотками в голосе. Передавая ему чашку с чаем, Катя мельком взглянула в его глаза, и едва удержалась от чувственного вздоха — глаза мужчины горели огнем вожделения. Несомненно, он понял, о чем именно она задумалась, и те несколько секунд открыто любовался ею. Вконец смутившись, она метнулась в коридор, и быстро очутилась в туалете — с красными от стыда щеками. «Господи, что я творю? Совсем уже крыша едет, не могу так больше. Нужно с этим что-то делать, и срочно, а то недолго так с ума сойти». Обычно, если уж становилось совсем невмоготу, Катя снимала напряжение собственными пальчиками. И поэтому девушка с нетерпением стала ожидать наступления ночи, когда можно будет уединиться на рабочем месте. Находясь в каком-то своем сомнабулическом состоянии, но продолжая машинально делать всю работу, Катя не заметила, как подошло время вечерних уколов, и перед процедурной начала выстраиваться очередь пациентов. И первым зашел незнакомый ей молодой парень.
— Новенький? — спросила Катя, сразу поняв, что не видела его раньше
— Вчера поступил, что-то плохо в последнее время стало, решил подлечиться. Самсонов моя фамилия.
— Лекарства купил?
— Да, — он подал ей пакетик. Катя сверилась с записями, кивнула, и достала из пакетика все необходимое.
— Остальное забирай, на следующий укол принесешь.
— Штаны снимать? — спросил Самсонов.
— Нет, спусти сзади, и ложись на кушетку лицом вниз. Он выполнил указания, но когда Катя подошла к нему со шприцом в руке, то на несколько секунд потеряла дар речи. Крепкие, мускулистые ягодицы пациента привели ее в трепет, руки задрожали. С Пашей она любила делать минет, стоя перед ним на коленях и обнимая его руками за задницу, и сейчас, при одном только виде на незнакомого парня все воспоминания нахлынули с новой силой. В мозгу сразу возникла картинка — она наклоняется к нему, и начинает с удовольствием сжимать эти крепкие булки, пока его член принимает восхитительно твердое положение, готовый заполнить ее изголодавшуюся плоть…
— Катерина Сергеевна, ну мне еще долго ждать? — спросил Самсонов.
— Сейчас, — глубоко вздохнув, она ввела иголку шприца под кожу.
— А как ты узнал мое отчество?
— У вас же на бейджике на груди написано, — ее вопрос позабавил парня. — Раз так, то можно просто Катерина.
— Тогда меня можно просто Иван.
— Хорошо, Иван. Вставай, одевайся.
— Что, уже? — Конечно.
— Я даже ничего не почувствовал, — с восхищением сказал Самсонов, натягивая штаны обратно. — Обычно, когда врачи делают уколы, то всегда жутко больно, а у вас ну точно как комарик укусил. Хоть Катя и слышала это далеко не в первый раз, ей была приятна его похвала.
— Раз так, то без проблем пройдешь полный курс, — она сверилась с записями.
— У тебя десять уколов, каждый вечер по одному, и две капельницы. Капельницу я тебе завтра поставлю.
— Буду ждать, — и он вышел, впуская следующего «желающего». На этот раз желающим был дряхлый дед, и его дряблая задница уже не вызвала у медсестрички прилив сексуального желания, и хорошо, что не вызвала — еще одного такого она бы так хладнокровно не выдержала. С вечером в отделении наступила тишина, в девять скомандовали «отбой», хотя многие пациенты в палатах при выключенном свете бодрствовали, сколько им душе угодно. Катя с удовольствием приняла душ, поужинала подаренными Вадимом Петровичем продуктами, и ушла в палату рядом с постом коротать ночь.
Палата была пуста, но там был телевизор, удобная кровать, а главное, необходимо было все время находиться рядом с телефоном на случай внезапного звонка. Отделение насчитывало немало случаев, когда новых больных привозили прямо посреди ночи, так что Катя была готова ко всему. Поборов с искушением начать ласкать себя, она включила телевизор, нашла какой-то нудный сериал, и принялась смотреть, нетерпеливо поглядывая на часы. Несмотря на раскрепощенность, девушка как-то стеснялась мастурбировать на рабочем месте, поэтому дожидалась момента, когда хотя бы все пациенты уснут. Постепенно стрелка на часах перевалила отметку двенадцать, в отделении полностью воцарилась сонная атмосфера. Выйдя в коридор, Катя прислушалась — тишина, только негромкий храп да сопение. Вернувшись, она плотно прикрыла за собой дверь, сняла белый халат, и легла на кровать. Что обычно представляют девушки, когда мастурбируют? Наверное, Бред Питта в обнаженном виде, или женатого соседа, у которого очень мускулистые руки. А может, у них есть для этих случаев свой личный образ идеального мужчины? Сие, к сожалению, автору неизвестно.
Что касается Кати, то она представила мужчину, очень похожего на Пашу, только без его лица, но зато с таким же сочным, мощным хером. Весь Паша был ей нахрен не нужен, пусть горит в Аду, сволочь, ей нужна была только его одна конкретная часть. Погрузив два пальца в хлюпающую писечку, Катя задвигала ими, теребя набухший клитор. Пальцы другой руки она взяла в рот, и начала посасывать, представляя, что это член. Сразу вспомнился утренний случай с бананом. Может, взять один? Нет, потом, сейчас ей не хочется останавливаться, сейчас она просто хочет кончить… И тут вдруг, как гром среди ясного неба — трель телефона. Она взлетела, как ужаленная, и, схватив халат, бросилась в коридор. Сорвала трубку, и резко выдохнула:
— Терапия!
— Катька, спишь? — послышался в трубке голос певучий голос Яны. Это была вторая медсестра, и ее напарница, дежурившая на женской половине отделения.
— Обалдела? — Катя посмотрела вдоль коридора, различив на женской половине склонившуюся над таким же телефоном девичью фигурку.
— Какого ты звонишь по городскому? Мобильника нет?
— Ой, да все равно никто не узнает. Слушай, приходи ко мне, а то скучно.
— Не хочу. И ничего я не сплю. Отбой.
Раздраженная, она вернулась в палату, но желание уже ушло, сработал механизм тревоги. Она-то уже подумала, что что-то серьезное, а это просто Янке скучно. Вообще, с напарницей ей не повезло — Янка училась не в Киеве, а в каком-то из областных городов, и ее уровень квалификации, прямо скажем, не дотягивал до нужного. Что она и демонстрировала почти постоянно. Особенно Катю раздражали ее дурацкие шутки по поводу их работы — ведь работа сама по себе серьезная, но Яна к ней слишком большой ответственностью не страдала. Похоже, ее полностью устраивало быть медсестрой, поскольку с таким подходом выше она уж точно никуда не продвинется. Может, все-таки взять банан? С ним и возбудишься быстро, как утром. Окончательно приняв это решение, Катя вышла из палаты… и замерла, как вкопанная. По коридору тихо крылась на цыпочках сама Яна — вышла из женской половины отделения, пересекла холл с лестницей и лифтом, и зашла на мужскую. Не заметив, что за ней наблюдают, напарница открыла дверь первой по порядку палаты, заглянула внутрь, что-то тихо сказала (с такого расстояния Катя не услышала, что именно), улыбнулась, вошла, и закрыла за собой дверь. Так вот значит, зачем Яна ей звонила!
Чтобы убедиться, что Катя никуда не уйдет в ближайшее время. Но что ей нужно в палате с пациентами, да еще и ночью? Чувствуя неладное, Катя отправилась следом. Подкравшись к двери, она приложила к ней ухо, но ничего не услышала — дверь была хорошая, деревянная, еще старых времен, когда больница строилась. Значит, оставалось два варианта — либо тихо приоткрыть …