Сергей стоял передо мной, и его ладное тело возбуждало меня так, что я прошептал…
«Сергуня, мальчик… иди домой, а то я не ручаюсь за себя…»
Но парень ответил…
«Ложись на диван… я прошу тебя, пожалуйста…»
Я лег на спину. Сережа содрал с себя трусы, вывалив наружу возбуждённый член, снял с меня мои нелепые трусы в горошек и сел на меня так, что его попка как раз нависла над моим горячим членом.
«Смажь чем-нибудь», — шептал он, «а потом всунь мне».
Всё ещё не веря ушам и глазам, я наощупь нашёл на столе тюбик крема и густо намазал член. Сергей насадил попу на мой инструмент и стал надавливать узкой дырочкой на мою разбухшую головку. Он давил и давил на член, его попа дрожала от возбуждения, и я чувствовал, что ещё немного и я получу то, о чём мечтал уже давно.
Через некоторое время мой член ворвался в попу парнишки, Сережа вскрикнул и что-то замычал, его попка стала каменной на ощупь, хотя дырка была мягкая и влажная. Я как сумасшедший стал бить членом в прямую кишку Сережки, получая невиданные ощущения от этой дырочки, весь дрожа и вскрикивая от страсти. Я натягивал попу парнишки на свой член, я двигал им направо и налево, я сквозь зубы бормотал… «наконец-то, наконец-то, о, я просто…я не могу». Сергей скакал на мне, подвывая и охая, и в свою очередь говорил что-то вроде «ой, как там много… ой, я …ой, ещё, родненький», и прочие вещи, о которых я не буду говорить, потому что они совсем даже не для печати.
Колечко его дырки, сжавшее мой член, стало пунцово-красным, отёчным, узловатые вены полового члена исчезали в глубине дырочки и вновь появлялись, в месте соприкосновения моего органа и краёв дырки выступила белёсая пена (крем смешался с жидкостью кишечника). Мне хотелось полностью достать свой стержень, чтобы потом ещё раз ощутить сладостное движение головки через сжатый сфинктер парнишки, но я не мог этого сделать — так приятно было движение головки в глубине. Но тут вдруг я остановился и вынул член. Сергей пукнул, и я понял, что ему было больно ещё и от накачанного моим поршнем в его кишечник воздуха. Я немножко притянул к себе ягодицы парня и посмотрел на дырку. Она не успела закрыться и сжаться, и в обрамлении реденьких чёрных волосиков я увидел вход в только что покинутый мною райский уголок. Темная слизистая оболочка кишечника блестела, я немного раздвинул вход пальцами, и парень опять пукнул. Он смутился, но потом повернулся ко мне и сказал… «Ты почему… ты же не кончил…кончай в меня…». Но я ответил… «Нет, не надо так быстро, не надо столько кайфа зараз. Ты… тебя кто-нибудь уже так…?» Он закрыл мне рот ладонью…
«Да нет же, нет, никто, и я никого, как ты не поймёшь, я тебе доверяю и хотел, чтобы ты смог меня…взять…но не мог тебе прямо сказать всё… у тебя член чистый? а то я мыл попу, но … не уверен…»
Я глянул на свой член — он блестел, вены на нём пульсировали, головка была синеватого цвета, но напряжена была уже меньше. Следов содержимого кишечника не было, но я их и не боялся. У одного весьма нескромного паренька я даже вынимал пальцем крохотные какашки, и это меня заводило очень сильно. Но здесь я сказал… «Сергей, всё нормально, но я всё-таки не хочу дальше делать это. Боюсь навредить тебе, давай не будем больше».
Можете представить, как мне тяжело было отказаться от дальнейших введений члена в эту прекрасную попочку, как тяжело было прервать сладостное ощущение парнячьей влажности на раздутом жилистом инструменте наслаждений, как тяжелобыло оторвать губы от его губ… но я не хотел причинять боль моему нечаянному любовнику и эгоистически думать о собственных животных ощущениях. Я сказал… «Давай ляжем спать… я тебе благодарен за эти минуты, но я не буду тебя использовать… я хочу убедиться, что ты не жалеешь об этом. Я не хочу, чтобы твой день рождения стал тебе неприятен».
Так эта история закончилась. Рано утром Сережа натянул свои трусики и шорты, поцеловал меня в губы и ушел домой. А буквально через месяц он вместе с мамой и бабушкой уехал… эмигрировали они к родственникам за границу.
Он пришел сказать мне «до свидания», целовал меня в губы, терся своими шортами о мой торчащий член, и я ощущал сквозь ткань биение его писечки.
Вот и всё. То ли бутылка вина сделала своё дело, то ли в самом деле нас должно было бросить друг к другу… трудно сказать, в чем причина этого краткого мига сумасшествия.
Я до сих пор не могу сдержать сладостного стона, вспоминая эту ночь. Утешил меня спустя некоторое время Игорёк — шикарный качок с изумительно узким тазом и своеобразным хулиганским поведением. Он описывал свои действия в специфической лексике, и меня, задрипанного интеллигента, это заводило просто ужасно. Но рассказ об этом впереди, а историю с Серёжей я не забуду.
Denszee, 2000