Подобревшие в ожидании «добровольного» секса, они быстро отвязали парня. Тот, кряхтя, медленно поднялся.
— «Нич-чо, жопа не заболит!» — ободрящве заметил ему Генка.
— «Ну? Как ебаться будем?» — нетерпрливо спросил Кивок. — «Раком встанешь… или , может, лежа?»
— «Ты, Кивок, ебись с ним, как с девчонкой: положи на спину, закинь ноги на плечи и вставь!» — в радостном ожидании советовал ему Шарик.
— «М-мм… угу. Давай, Ленька, ложись! — скомандовал Кивок согласно. — Таа-ак. Подними ноги! Теперь раздвинь! Шире, шире! Раскорячься, бля, чтоб жопа раскрылась. Еще, бля, еще!… Эй, Геныч, подержи его за ноги. Нет, загни их ему за уши! Так!» — деловито командовал Кивок — «Щас, паря, он тебе всадит!» — радовался Шарик, прослонившись к Ленькиному лицу.
— «Обслюнявь себе хуй», — деловито советовал Генка.
— «Ни-ичо, у него жопа и так мокрая! Вона все залито!» — Кивок, выдрачиваясь, начал пристраиваться. Ленька закрыл глаза и ухватился руками за раму кровати.
— «Ни-ичо, ничч-чо…», — повторял Кивок, вставляя и вминая рукой хуй в Ленькино заднее отверстие. Ленька засопел, начал тяжело дышать, и вдруг сам принялся руками растягивать свои ягодицы. Парни сгрудились вокруг, с интересом наблодая за действом. Все непроизвольно дрочились, а Кивок, взяв Леньку за бока, плавно насаживал на свой длинный и искривленный посередине хуй. Когда сизый от напряжения гарпун его головки с трудом прошел в Ленькин анус, и Ленька, часто-часто дыша, вдруг протяжно замычал, Кивок спросил:
— «Ну что, паря, нравится хуй в жопу получить?» — он поднажал и всадил хуй до середины. — «Аххх-хх!» — протянул Ленька.
— «То-то, Ленька! Погоди, щас ебаться будем!»
— «У-уухх… Порвешь… Погоди!»
— «Ха, жопу не порвешь! — возразил Кивок. — Дай-ка я тебя подрочу!»
Действительно, он начал плавно ебать Леньку и взял его член в руку. Вгоняя хуй все глубже и глубже, Кивок одновременно одной рукой дрочил Ленькин член, а другой щупал его яйца в растекшейся по животу мошонке.
— «Ух, ух, ух,» — в ритм ебле постанывал Ленька, и вдруг протяжно ахнул — из его члена засочилось и вслед за этим быстро потекло семя, оставляя жирные лужицы на животе.
«Стас, Стаська!» — механически продолжая ебать Леньку, позвал Кивок. «Гля, сейчас самый раз хуй сосать! Послед самый сочный!» Он держал Леньку за яйца, слегка выкручивая их наружу. Стасик, с интересом смотревший на всю эту возню, наклонился, взял губами самый кончик Ленькиного дергающегося члена и начал осторожно посасывать. Затем, увлекаясь, положил обе руки на покрытую спермой многострадальную Ленькину промежность. Он сосал его, зажмурив глаза, и, как слепой, осторожно ощупывал этот раскачивающийся поршень, снующий в пунцовой растревоженной воронке зада измученного еблей, но расслабленно-счастливого мальчика…
Tоткто, уже взрослым, имел удовольствие видеть лихую мальчишескую еблю, никогда не забудет — ни тонких мальчишеских тел с огромными загнутыми членами, ни глухого беспощадного мата, ни потрясающего изящества телодвижений (только 15-16 подросток может так бесподобно выгибать попку — главный двигатель мальчишеского поршня, в отличие от зрелого мужчины, который — замечали? — ебет всем телом и вкладывает всю свою мощь в толчок).
А как оргазмом искажается в почти плаксивой гримаске мальчишеское лицо! Как дрожат губы, как жадно блудят руки — по яйцам, по промежности — как пять дополнительных членов… Из детства это помнится хуже, в детстве интересно запоминать другое — позы и обстоятельства, а не ощущения и изгибы тела. Но я все же помню Костины беззастенчивые пальцы, которые он умудрялся засовывать вместе с членом под мой сфинктер — я с удовольствием проделывал то же самое над ним самим:
…Выпустив в судороге последнюю струю, Кивок поднял голову и увидел расплывшееся в безмятежной улыбке Ленькино лицо. Стас сладко потягивался всем нежным юным гибким телом. В свете тусклых лампочек оно сияло девственной белизной. Качок склонил кудрявую голову набок и его длинные ресницы прикрыли глаза. Шарик обнимал его за плечи, вопросительно глядя на Генку, а тот, стыдливо прикрывая пах, подошел к Леньке сверху, от головы, опустился на колени и по-детски прильнул к его искусанным губам. Ангел бесшумно летал под трубами теплосети…
«Охххха, хороша тугая жопа!» — пропел Шарик, всадив член на всю его длину. Чуть привстав, растопырив тощие мальчишеские колени и круто выгибая зад, он хлипко, с силой ебал Леньку. Каждый раз, загнав хуй, он поднаседал и сверлил им несчастного Леньку с таким беспощадным напором, что тот, наверное, мог ощутить, как его отвердевшие яйца вдавливаются в промежность. Во рту у Леньки по-прежнему сновал второй член: Стасик держал его за уши и ебал. Оба парня тешились, жадно разглядывая друг друга за столь веселым занятием, отчего распалялись еще больше. Они как бы превратились в два жилистых члена, потерявших всякую чувствительность от бешенного натирания об Ленькино тело. «Щас, щас… щас… Охх! Щас я тебя вы-е-буу… Охх!» — задыхаясь стонал и ярился Стасик.- «Соси, блядь! Соси крепче, сука! Щас из меня… потечет… Соси мою сперррму… О, ооох, Оххх!» — Стасик задергался, и из его задроченного сосанием разбухшего толстого и онемевшего хуя хлынул и потек терпкий мужской сок. Ленька, содрогаясь от отвращения и охватившей его самого страсти, глотал мыльную горячую слизь, заполнявшую его рот, но не успевал, и сперма покрывала его губы, стекая по подбородку. От этого зрелища и Шарик внезапно задергался, в охватившем его припадке оргазма он почти влез верхом на Леньку, обхватив его бедрами и впиваясь губами в тощую Ленькину шею. Стоявший позади него в ожидании своей очереди Кивок, тоже отдался всеобщему порыву; он грубо схватил Шарика за бесстыдно болтающиеся между ног яйца и воткнул наслонявленный палец в его раскрытый пульсирующий анус. От этого Шарик, вливая в Леньку очередную изрядную порцию спермы, изогнулся дугой, а потом рухнул, обмякнув. Он оказался лицом прямо перед Стасом. — «Уу-умм, солененькая!» — пропел Шарик, кривляясь.
«Давай, бля, вытаскивай!» — Кивок потянул его за яйца, оттаскивая от Ленькиного зада.
— «Ты зачем, сука, мне палец в жопу вставлял?» — отбрыкиваясь и дергаясь, кричал Шарик.
— «А чо! Туга-ая жопа! Гля, в следующий раз тебя ебать будем». Кивок начал по-деревенски деловито пристраиваться, невозмутимо выпячивая член и быстро натирая его рукой.
— «Уй, блядь, отвяжите, сс-суки», — проскулил Ленька.
— «Ээ нет, паря, вот выeбу, тогда отвяжу», — спокойно возразил ему Кивок, звонко хлестанув Леньку по влажной ягодице.
— «Отвяжи… Кивок! Я это… ну… я сам дам… Ой, бляяяяяяя!» — заголосил Ленька, страдая от неумело вгоняемого в его зад Кивком органа. — «И то! Отвяжем? — предложил Стасик. — А будет брыкаться, так снова растянем. Слышишь, Ленька?!»