— Ну, проводишь деву до своего дома? — высокомерно спросила Анастасия у Ит-кая, тот шутливо бухнулся на колени с словами: «Не вели казнить императрица! Вели отвести тебя в покои!».
— Веди. — ответила Настя едва сдерживая смех, ну откуда крылатый Ит-кай мог знать фильм «Иван Васильевич меняет профессию»?
Вечером того же дня они сидели в его личной комнате, выделенной в пожизненное пользование Ит-кая хозяином таверны. На вопрос, почему тот подарил ему жилплощадь, Ит-кай ответил: «Если бы не я, то этот боров не завладел бы старым трактиром и не отстроил «таверну», так что теперь он в неоплатном долгу передо мною!» А хозяин таверны и вправду был кабаном. Точнее цивилизованным диким орком. Он почти был человеком, имел сильное мускулистое тело олимпийского атлета, темно-серую кожу, покрытую шрамной татуировкой, и кабанью голову с короткой мордой и пяточком с пирсингом. На голове были сплетены десятки тонких косичек, вроде африканских. Из под губы, вверх, торчали подпиленные клыки. Хмурые черные глаза, недобро сверкнули в сторону Насти, когда Ит-кай ввел ее в таверну.
Анастасия сидела на широченной кровати киун-най (такие как он этим словом обозначали свое племя антропоморфных грифонов и гиппогрифов) и слушала Ит-кая, под мелодию своей мандолины, повествующего о народах Сцилиинхара — мира в котором оказалась девушка-гот. Народы мира делились на четыре большие категории. Первая — люди, объединились в империю и смогли завоевать почти весь мир, устанавливая свою диктатуру. Вторая категория народов — это нелюдь, народы, которые представляют собой похожих на людей племена волшебных созданий, таких как, например: эльфы, гномы, урук-хай, степные тролли, гоблины и прочие подобные. Третья категория — зверолюди, расы полулюдей-полуживотных, всякие сатиры, минотавры, кентавры, тиншун (народ Атлу), киун-най (народ Ит-кая) и прочие. Четвертая — это нечисть, примитивные народы, ненавидящие людей с глубоких времен, с момента их первых шагов по миру, к ним относятся: болотные и саванные тролли, гремлины, дикие орки и так далее.
Настя разглядывала Ит-кая, сидящего на табуреточке, и прислонившегося к стене. Тот держал крылья полусвернутыми, ноги подогнул под себя, онгу (оранжевую тряпку) расправил на левой ноге так, что красивые складки легли до самого пола, взгляд опустил на свой музыкальный инструмент, исподлобья поглядывает на девушку, помахивает хвостом, изящными кистями рук перебирает струны.
Вечером, ученица барда переоделась в рубашку на пуговицах с коротким рукавом и легкие летние штаны, сандалии стояли под кроватью. Эта одежда была более привычна Насти и намного удобнее платья. Настя сидела на кровати, обхватив, поджатые ноги руками и положив подбородок на колени. Глядя остановившимся взором в стену комнаты, Настя даже не заметила, как Ит-кай перестал играть и повествовать о народах Сцилиинхара. Вздрогнув от наступившей тишины девушка посмотрела на киуна (как она называла его народ про себя) и встретилась взглядом с ним. Ит-кай встал, отложив мандолину. Встав на колени и опустив голову обратился с театральным лицемерием:
— О царица! — «Уже не императрица, а всего лишь царица?» — зло подумал Настя, — дозволь сопроводить тебя на романтическую прогулку, сегодня дивная ночь!
— Изволю. — Ит-кай грузно встал, и схватив Настю за руку потащил к окну. «Эй, ты чего творишь!?» — воскликнула дева в коротком испуге, — «Здесь же пятый этаж!» Распахнув огромное окно, дракон бы влез, Ит-кай крепко обнял Настю, и не слушая ее протестующих воплей, выпрыгнул из окна. Сердце ушло куда-то в пятку, короткий плавный рывок (это он крылья расправил), потом хлопок крыльев по воздуху, снова рывок, только резкий, снова и снова удары крыльев, и вот уже Ит-кай отпускает Настю на теплую крышу таверны. Настя тяжело дышала — восстанавливала дыхание, как выброшенная на берег рыбёшка. Грозно посмотрев на киуна открыла уже рот, чтоб как следует обматерить( уже не важно что сама не терпит мата), но Ит-кай приложил изящный палец к губам Насти. Гневная тирада с пояснениями, что ему сделать с своей родней и этими полетами, оборвалась не начавшись. Настя вскинула брови, молчаливо спрашивая в чем дело. Ит-кай в ответ кивнул в небо и убрал руку. Настя тоже посмотрела на ночные небеса и сдавленно охнула. Зрелище было потрясающее! Небо, усыпанное мириадами звезд, словно кто-то гроздями раскидал, сверкало и переливалось пятью северными сияниями, танцующими рукавами, соединяя все пять разноцветных лун! Одна была маленькой, цвета моря, в яркий солнечный день, от нее тонкая лента северного сияния соединяла с второй — покрупнее, как две капли воды похожую на третью, у последней края лучей имели золотистый цвет, тогда как вторая была бело-серебристая. Близнецов, расположенных рядом, соединяло широкое сеяние северных полюсов. Далекая, но огромная, изумрудная луна, соединялась с третьей луной — золотым близнецом, длинным и широким сиянием танцующих огней. Последняя пятая луна густого синего цвета, у самого горизонта, соединяла в кольцо все эти луны, своим величавым и огромный северным сиянием.
— Как красиво!…
— Такое бывает не так уж часто… считается, что это древние боги ликуют в своих небесных дворцах. — Ит-кай подошел сзади и ласково приобнял Настю за талию. Когда девушка не стала выказывать каких-либо признаков недовольства, киун начал расстегивать ее рубашку по одной пуговице, сверху вниз, от горла к животу, в пупке которого было вделан пирсинг. Настя откинула голову и положила на плечо Ит-кая, продолжая разглядывать имировое чудо. Крылатый плавно стянув сорочку, бросил на крышу, крытую черепицей. В мерцающем свете северных сияний обнажились великолепные груди Анастасии, которые Ит-кай стал нежно массировать и ласкать, соски у Насти затвердели от умелых действий ловких рук барда. Продолжая работать правой рукой, киун опустил левую вниз, проведя кончиками когтей по коже живота, пустив дрожь возбуждения по телу Насти, от которой та прогнулась в пояснице, прижимаясь к своему любовнику. Свободными руками Настя расстегнула свои штаны и скинула их до щиколоток. Не встречая препятствий, пальцы Ит-кая потеребили киску девушки, потерли и плавно, тремя пальцами вошли в чрево Анастасии. Работая мастурбирующими движениями, крылатый ухажер порождал одну волну возбуждения за другой, молнией пробегавших от затылка и до поясницы, растворяясь в чреве жарким огнем желания мужской плоти. Заваливаясь на спину, Ит-кай повлек девушку за собой: встав сначала на колени, он также и Аню поставил на колени, продолжая мастурбировать. Расправив широко в стороны крылья, киун медленно лег на спину, продолжая плотно прижимать Настю к своему мускулистому торсу с прекрасным прессом и идеальными мышцами груди. Настя некоторое время лежала спиной на Ит-кае, но вскоре перевернулась к нему лицом, пальцыбарда вышли из ее вагины, с еле слышимым чавкающим звуком. Ухватив за перекрестье оранжевой тряпки на груди Ит-кая, Настя несколько раз дернула ее на себя, но та не поддалась, тогда он распустил несколько завязок на поясе, девушка снова потянула онгу и та медленно была снята с крылатого любовника. Оголились его гениталии. В дрожащем свете, Настя смогла лучше разглядеть их. Чресла были похожи, и одновременно не похожи на чресла человеческих мужчин. Мошонка, была крупнее, намного более упругой и плотной, кожа на ней гладкая без складочек и морщинок мужской. Сам ствол пениса, более толстый у основания, сужающиеся к кончику, завершающиеся необычной головкой. Он скорее был похож на член жеребца Буденовской породы, что жил на даче у Настиных родителей. Когда у коня пенис вылезал из специального мешочка, Настя реально задумывалась над попыткой пососать его, но зоофилия казалась чем-то страшным, запретным и к тому же опасным. У Ит-кая был почти такой же по строению, но намного меньше члена жеребца. Скорее пенис у киуна был по размерам равен Мишину. Сейчас этот великолепный член подрагивал от желания и влажно блестел антрацитовой чернотой. Хвост Ит-кая вилял под ним туда-сюда, вызывая веселую усмешку и воспоминание о доброжелательных собаках. От вида мощного, влажно блестящего члена партнера у Насти в рот набежала слюна, а вагина взорвалась горячим желанием. Стоя над ним как богиня похоти, Настя смаковала свои чувства, и глядела в бездонное небо, озаряемое таинственным танцем неведомых огней. Опустившись на колени, между широко раскинутыми конскими ногами киуна, Анастасия повела ладонями по внутренней стороне бедер к его чреслам, левой по левому; правой по правому бедру. Кончики пальцев коснулись мошонки и член мгновенно отреагировал судорожным рывком, снова блеснула влага на черной кожи пениса. В ноздри Насте ударил потрясающий запах, исходящий от его гениталий. Это был запах настоящего сильного самца, хотелось, чтобы он проник в ее чрево, снова и снова извергался семенем, пока сперма не потечет между ног. С трудом удержавшись, чтобы не взять прекрасный член в рот, Анастасия медленно встала и переместилась вперед, нависнув вагиной над чреслами крылатого любовника. Пенис снова дернулся в приступе желания. Опустившись с корточек на колени, Настя плотно зажала талию Ит-кая между своими идеальными бедрами. Подрагивая, пенис касался головкой Настиной киски, порождая волну желания. Ее все сильней охватывало похотливое безумие, но Настя сдерживалась, что-то словно подсказывало, что спешить нельзя, иначе можно испортить сакральность этого ночного секса в свете танцующего сияния. Киун нежно погладил Настю по бедрам, чуть царапая коготками кожу, от чего по спине побежали стаи мурашек, а грудь всколыхнулась от судороги желания. Настя взяла кончиками пальцев член зверя и прикоснулась им к вагине. Ит-кай сразу же сделал поступающее движение тазом, и член вошел в чрево головкой. Анастасия застонала и сама опустилась ниже, от этого пенис вошел еще глубже — на треть. Это медленное соединение вызвало, на равне с новой вспышкой похоти, и сильную боль, такого большого члена в чреве Насти еще не было, и теперь он входил, раздвигая, на грани разрыва тканей вагины, причиняя боль, сравнимую с болью растяжения сухожилий. Ит-кай снова сделал поступающее движение, на этот раз более резкое, член вошел до середины длины, но сопровождаемый вспышкой острой боли, кинул Настю вверх, прочь! стараясь разъединиться с огромным пенисом, спастись от боли. Самец дернулся следом, и член, почти вышедший из вагины, соединяющиеся с ней только головкой, снова вошел до трети длины, породив новую волну боли и похотливого удовольствия. Настя застонала вновь, и снова приподнявшись, так что член вышел из нее. Медленно и плавно снова ввела пенис в вагину. Ит-кай замер неподвижно, руки ласкающие бедра, перешли на ягодицы, мяли и массировали их, пока киун не замер всем телом, глядя в небеса. Только тяжелое дыхание вырвалось из приоткрытого клюва. Настя еще медленней ввела его член до середины, превозмогая тупую боль, смешивающиеся с волнами наступающего оргазма. Член животного сократился, дернулся в чреве и изверг семя. Настя снова резко приподнялась, сокращающиеся головка пениса осталась в чреве, наполняя ее спермой, в этот момент, чуть опоздав за Ит-каем оргазм настиг и Настю. Так они замерли, почти разъединившись, а член продолжал сокращаться, извергая еще больше спермы, которая уже стала стекать по стволу пениса. Отупляющая волна оргазма накрыла обоих, мир для них сосредоточился только в их гениталиях. Наконец, когда немного отпустило, партнер сделал поступающее движение, выгнувшись мостиком, и снова ввел до середины член, вошедший на смазке из семени намного легче, боль вспыхнувшая в чреве Насти, была немного слабже прежней, и она с удовольствием отдалась ритму совокупления.
Ее вагина болела и ныла. Разъединившись окончательно с киуном, Настя легла рядом. Член, блестящий спермой, измазавшей его до середины, дернулся от возбуждения перед глазами Анастасии. В рот набежала слюна, не сдерживаясь больше, молодая девушка охватила губами головку пениса и сразу же собрала и проглотила семя зверя. Тот поддался вверх тазом, продолжая делать поступающие движения. Член вошел в рот еще глубже. Продолжая обсасывать с огромного члена сперму, Настя, обхватив основание ствола пениса, стала поглаживать его и муструбировать. Обсосав сперму, Настя начала целовать и лизать член, пока тот не извергся второй раз, темно-серым и очень густым семенем. С головки потекло, и Настя стала жадно подхватывать языком и губами тяжелые капли спермы, перекатывая в рту, она смаковала их солоновато-маслянистый вкус и запах.
Убедившись в расслабленности самца и в том, что больше нет семени, Анастасия приподнялась и переползла поближе к голове Ит-кая. Тот спросил: «Тебе понравилось?» Настя поцеловала его сосок и ответила утвердительно. Подцепив кончиком крыла оранжевую тряпку, киун кое-как укрыл любовницу, и в вдвоем с ней завернулся в свои крылья. Так, спящими в обнимку они и встретили рассвет.
Часть пятая.
Лучи солнца ласково пригревали обнаженные плечи Анастасии. Солнечный зайчик забегал туда-сюда по лицу девушки, вызывая недовольное бурчание. Настя повернулась и уткнулась носом в грудь Ит-кая, но ей все равно не дали поспать. Со словами: «Просыпайся соня», — киун пощекотал, чуть курносый, нос Насти перышком. Та некоторое время боролось с чихом, но борьба была безнадежной, через несколько секунд крышу таверны огласил по-женски громкий «А-а-п-чх-и!». Приподнявшись на локте, Анастасия недовольно посмотрела на любовника:
— Злодей! зачем разбудил?
— Сколько можно спать?
— Пока не высплюсь!
— Кто рано встает, тот все успевает.
— У нас говорят: «…тому Бог дает»
— Вот! Еще один повод встать!
— Негодяй… как спуститься с этой каланчи!?
— Вон там люк, выводящий на верхние этажи… — Анастасия резко перебила его:
— А вчера нельзя было через люк!? Надо было петлю Нестерова закладывать?
— Чего? Какую петлю?
— О-о-о-х-х-х-х!!!… — Настя всерьез разозлилась, даже кулаком стукнула в плечо Ит-кая, — балда ты! Зачем летать потащил!?