обряде, помогая женщинам опуститься на колени или на корточки и направляя не утратившую твердь дубинку воина в распахнутое лоно наполненное любовью. Ара в свою очередь своей аурой и песней охраняла покой воина от недобрых духов и ненужных мыслей, расположив его голову на животе между распахнутых бедер и придерживая ее ладонями.
Когда утомленный воин ощутил жажду, две молодые кормилицы напоили его молоком своих грудей, поочередно прикладывая набухшие сосцы к пересохшим губам и отдавая все до последней капли. Такова была их дань Богине.
Обряд закончился, когда рассвет лишь зарождался, и в серой мгле можно было различать темнеющие ветви деревьев. Люди разошлись. Шаман отправился к остроугольному камню, просить сил у духа солнца. В тишине хижины остался лишь Арун и три дочери шамана. Когда с глаз воина была снята повязка, девы предстали перед ним уже в ином раскрасе. На теле каждой был нарисован лик одного из богов. Раскрас был сделан так, что груди представлялись глазами, а низ живота с женским началом олицетворял рот. Теперь уже сестры по очереди соединялись с избранным воином, вскармливая ненасытных богов его силой, чтоб те не гневались на изгнанную Богиню и приняли ее обратно в Племя богов.
5.
Арун снова вышел на пляж, где накануне обнаружил Богиню Амил. Людей не было, все покинули берег до того как Богиня пробудится. Ее нагое тело было вымыто, покрыто поблескивающим маслом цветов, чтоб солнце не могло опалить нежную кожу. Вокруг Богини был построен навес из широких листьев. Рядом на песке люди оставили дары: фрукты и лиственные чаши, наполненные водой и плодовым соком.
Как и прежде избранный воин почтительно опустился на колени и склонился перед Богиней.
Ее призыв подняться он ощутил в голове, а после и глас Амил достиг его ушей — нежный и бархатистый, переливающийся нотами и теплом пронзающий кожу. Слушать этот глас уже было наивысшим наслаждением для обычного смертного человека.
— Подойди Арун!
Воин быстро поднялся и приблизился, боясь поднять взор и посмотреть. Но мощь, исходящая от Богини была настолько сильна, так манила, что лучше было умереть, но хоть раз взглянуть на нее. Юноша поднял глаза и… ничего не произошло. Он просто был ослеплен красотой Богини. А она смотрела на него. Едва улыбаясь и немного изогнув необычной формы бровь (совсем не такую как у женщин племени Мха).
Богиня была во много раз больше человека. Осторожно обхватив его рукой, она оторвала Аруна от земли и поставила себе на грудь, как раз между двух возвышающихся полушарий, увенчанных алыми сосцами из которых скудно сочилось прозрачное молозиво. Арун разглядывал Богиню, забыв про страх. А большие ореховые глаза Амил с интересом разглядывали юношу. Брови ее более густые к переносице и утончающиеся к вискам, то приподнимались, то опускались, то сдвигались к центру, словно существуя независимо от хозяйки. Правильный нос и ровная линия красивых губ, длинные волосы более темные к центру и плавно переходящие в светлый цвет к концам так же венчали красоту Богини Амил. Она была так Прекрасна, что глядя на нее нельзя было думать о чем то ином.
— Ты принес мне то, что я ждала? — прошептала она.
— Да, о Великая! — воин опустился на колено, склонив голову и в этот момент Богиня пошевелилась. Арун, чтоб не упасть и удержать равновесие расставил руки в стороны и удержался, уперев ладони в груди Богини. И в тот же миг, через этот контакт, как и в первую их встречу, поток информации от Богини потёк в голову молодого воина, сменяясь чередой цветных картин. Одновременно волна желания пронзила воина, и он не в силах был сдерживать ее. Его стремительно набухающая дубинка показалась из-под набедренной повязки, и это не укрылось от Богини, заинтересовав ее.
— Ты настоящий великан там! Я наслышана про детородную силу племени Мха, но теперь убедилась воочию, что это правда.
Слова Богини смутили молодого мужчину, он не в силах был поднять глаза на нее и ощущал, как горят раскрасневшиеся щеки, но желание его не ослабло, а напротив. Дубинка воина словно бы завибрировала, а через миг все прошло.
— Еще не время. — Прошептала Богиня. — Ты еще слишком слаб. Но ты наберёшься сил и сможешь дать мне то, в чем я так нуждаюсь. А сначала я сама хочу поделиться с тобой своей силой. Подойди сюда! — Амил обхватила ладонями правую грудь. Розовый сосок был больше головы воина, а его торчащий кончик почти с кулак мужчины. Из отверстия в центре сосца струилась белая жидкость. Богиня чуть сжала грудь пальцами и поток увеличился, превратившись в живой чудодейственный родничок.
— Пей — шепнула Богиня и Арун приник к истоку, жадными глотками поглощая священное молозиво. Горячая жидкость обжигала горло, но с каждым глотком воин ощущал прилив сил, мощь, энергию. Его вены наливались кровью, тело становилось еще крепче. Воин пил и не ощущал насыщения, и теперь уже он сам обхватил мощными ладонями нежную плоть сосца и сдавливал его вместе с богиней, чтоб струйка не иссякла. Утоляя жажду Арун не заметил, как дубинка воина, и без того немалая, раздалась вдвое, став размером с его мускулистую руку.
Амил снова подхватила мужчину, и нежно держа в пальцах, поднесла к лицу. Ногтем другой руки она подцепила набедренную повязку и сорвала ее с воина. Внушительная дубина пульсировала прямо напротив губ Богини и ее рот разошелся в улыбке. Кончиком языка она дотронулась до алой головки размером с мощный кулак человека, однако для Богини дубинка Аруна была едва ли не меньше ее мизинца.
— Отдыхай и набирайся сил. Вечером будет большой праздник, а в полночь ты объединишься с одиннадцатью воинами других племен, чтоб провести обряд единства, любви и мира.
С этими словами Богиня снова вернула Аруна на песчаный берег и прикрыла веки с трепещущими ресницами, давая понять, что разговор окончен. Позади Аруна уже ждал шаман Чху.
— За перелеском разбит большой лагерь. Ты можешь отдохнуть, подкрепиться и поразмышлять в синем шатре. Он твой. Мои дочери прислужат тебе. К рассвету ты больше не будешь прежним Аруном, коим был всегда. Теперь ты избран Богиней. Ступай.
Подхватив валяющуюся неподалёку набедренную повязку, воин быстро надел ее и схватив копье, стремительным шагом пошел к перелеску.
6.
За деревьями действительно был разбит большой лагерь. Воин поразился, как, учитывая недавнюю бурю, люди сумели соорудить все это, как успели добраться и разместиться представители других двенадцати племен. Его размышления прервала Ара, самая мудрая из дочерей шамана, встретившая Аруна у полога синего шатра.
— Не погружайся в ненужные тебе думы, воин. Время в хижине шамана течет иначе, чем за ее пределами. Ты думал, миновала лишь ночь, но для тех, кто был снаружи, обряд длился гораздо дольше. И каждая женщина, пришедшая тогда к тебе, за тот миг единения с тобой отдала один год своей жизни. Тебе нужно отдохнуть телом, очиститься мыслями, наполниться огнем. Тебя ждет непростой обряд, но ты Избранный!
Из темных углов шатра им навстречу вышли две сестры Ира и Ора. Теперь раскраса на их теле не было, как не было и ничего прикрывающего наготу. И даже волос в тех причинных местах, которые женщина оголяет лишь перед мужем — так же не было. Арун впервые видел девушек в такой полной наготе, раньше так изображалась только богиня Амил. Вопреки усилиям воли, дубинка воина вновь начала наполняться жгучим желанием и раздаваться в размерах.
— Не противься желанию. Сейчас тобой повелевает Богиня. Слушай ее! — нараспев говорила Ара, скинув накидку и оставшись точно так же нагой, как сестры.
Девушки запели звонкую песнь на незнакомом языке и пустились в плавный пляс вокруг воина. Они танцевали, но каждое движение, каждый шаг, каждый взмах имел какую-то связь с воином. Прикосновение девичьих грудей, рук, губ ощущались то там, тот тут. Аруна усадили на ложе из мягких листьев, подали кубок с кисло-пряным напитком. Каждая по очереди коснулась губами его губ и при этом танец продолжался, пение лилось,…