Чувствовала я себя на редкость глупо, но «работенка» начинала меня забавлять и даже нравиться. Я наконец-то выспалась всласть, провалявшись в постели до самого обеда, поданного туда же. Особыми разносолами, правда, не побаловали — пришлось удовольствоваться яичницей из двух яиц, кривым огурцом и куском колбасы. Видимо, слуги и Ховел заключили взаимовыгодное соглашение, и госпоже Залесской не суждено было узнать ни о лености первых, ни о чрезмерной активности второго.
Поток девиц не иссякал, и я невольно зауважала своего работодателя, всю ночь слыша из соседней «башенки» страстные девичьи стоны, оханье и вопли. Чтобы уснуть под такой аккомпанемент мне пришлось наспех самоудовлетворить себя пальцами, кончив особенно сладко.
В библиотеке я обнаружила неплохую подборку книг по магии, довольно новых и не слишком заумных, рассчитанных на любительский уровень. Одну даже — без спросу — взяла с собой в комнату, выписать парочку интересных заклинаний. Оказалось, что ее усердно штудировали до меня, — у некоторых страничек были заложены верхние уголки, вряд ли случайно. Никаких пометок и закладок я не нашла, хотя пергамент выглядел потертым, не раз перелистанным.
Мне крепко влетело от Вала за меч — вчера ночью я рассеянно бросила его на гроб возле кровати, и к утру сочные ошметки усекновенной травы намертво присохли к лезвию. Пришлось отмачивать его в колоде с водой и заново точить. Я виновато топталась рядом, предлагая свою помощь, но Вал только сыпал отборными ругательствами, ни разу не повторившись.
— Твой-то где? — наконец спохватился он.
— Сломала, — со вздохом призналась я. — Вернее, скормила. Не работа, а один убыток, тьфу…
— Потому что выбирать ее не умеешь. — Вал с мерзким скрежещущим звуком провел точильным бруском вдоль кромки лезвия. Приноровился и проворно заклацал вперед-назад, высекая искры.
— Ты как будто умеешь! — обиделась я. — Подсунул мне этого неуемного типа… стыдно кому рассказать, чем я тут занимаюсь.
— А ты не рассказывай, — серьезно посоветовал тролль. — Если бы я обо всем подряд трепался, давно бы уже ракам на корм пошел. Или того хуже вообще без работы сидел бы, кто ж меня такого языкатого наймет? Кстати, слыхала новость, цыпа? Возле села, за околицей в канаве, труп нашли. Девка молодая, видать, из Ховеловых гостий — обе дырки «под пробку» кончей накачаны. Ночью возвращалась от него, чего-то испугалась, побежала, оступилась и шею свернула.
— Ты уверен, что оступилась? — мгновенно насторожилась я.
— Похоже на то, труп целехонький, ни единой царапины. Если и гнался за ней кто, то к мертвой не прикоснулся, даже поглядеть не подошел. Утром нашли, она уж окоченеть успела…
— Можно ее осмотреть?
— Делать тебе нечего, цыпа. Я сам смотрел, мне-то ты доверяешь?
— Доверяю, — вздохнула я. В этом вопросе на Вала вполне можно было положиться. Профессиональный наемник некогда не ошибется насчет причины смерти — хотя бы потому, что сам частенько выполняет подобные заказы.
Тролль поднял меч, полюбовался сверкающим на солнце лезвием и неожиданно протянул мне:
— На, пользуйся, пока свой не купила. Но если снова испакостишь убью!
Вечером, возвращая книгу, я окликнула убиравшуюся в библиотеке служанку (худенькую, бледную девушку, почти девочку, — как раз в моём вкусе — вяло размазывающую пыль по мраморной статуе русалки в центре комнаты), кивнула на полку и шутливо поинтересовалась, кто же пытается составить мне конкуренцию.
— Госпожа, — чуть слышно пискнула служанка, не поднимая на меня глаз и смущенно теребя краешек передника.
— Она хорошо колдует? — заинтересовалась я, обнимая девушку за талию и, задрав платьице, нагло оглаживая её бёдра.
— Да, по книге…
«По книге любой дурак сумеет», — разочарованно подумала я и отвесила скромняшке напутственный сочный шлепок по попке. Похоже, магический дар у госпожи Залесской отсутствовал, она подменяла его простым чтением заклинаний. В таком случае ее возможности ограничивались наведением порчи и заговором зубной боли, максимум — вызовом какого-нибудь мелкого демона, дабы переложить колдовскую работу на его покорные плечи (как показывала практика, в большинстве случаев демоны искренне радовались свежеиспеченному повелителю и утягивали его в неизвестном направлении вместе с книгой).
Я собиралась задвинуть книгу на место, но оставленный ею просвет исчез. В ряду цветастых корешков появился новый, черный и высокий. Я с любопытством подковырнула его двумя пальцами, пролистала на весу. «Некромантия в схемах и заклинаниях». На редкость занудный предмет, в Школе я на нем частенько засыпала — если не мешал храп будущих коллег. Но подобные учебники выдавались нам под расписку, выносить их за пределы Школы строго запрещалось. Был прецедент, когда подслеповатая бабка одного из адептов навертела из найденной у внучка книги кульков для семечек и удачно наторговала на рынке, а к ночи город заполонила всевозможная пакость вроде упырей, призраков и зомби — дощелкав семечки, любопытные покупатели заинтересовались оригинальной упаковкой и начали зачитывать с нее вслух…
Сунув «Некромантию» под мышку, я запихнула на ее место принесенную книгу. Нечего госпоже Залесской забавляться с силами, которых побаиваются даже матерые архимаги, зато у меня теперь будет проверенное средство от бессонницы.
***
Ночью голуби не летают, но и кареты тоже не ездят — самая ревнивая и упрямая жена не отважится на неурочную поездку через глухой лес, кишащий разбойниками и нежитью. Так что от заката до рассвета я могла заниматься чем угодно даже за пределами дома. А угодно мне было избавиться наконец от этого треклятого гроба. Из-за него служанка наотрез отказалась убирать мою комнату, я постоянно спотыкалась о него впотьмах, а этим утром (вернее, серой предрассветной мглой) меня разбудила брякнувшая о подоконник лестница, по которой затаив дыхание карабкались двое мальчишек — видимо, желали узнать, сплю ли я в нём голой, или разоблачаюсь только для вылета в люди. До окна они долезть не успели, с воплями сиганув вниз при виде моей заспанной, но оттого не менее злобной физиономии, нарисовавшейся в проеме.
Тролль помог мне стащить гроб вниз по лестнице и закинуть на телегу. Застоявшаяся в конюшне Смолка с восторгом отнеслась к ночной прогулке и без возражений сунула морду в хомут. Темнота ее, как и меня, ничуть не смущала.
Мы без приключений проехали село. Я буквально висела на вожжах, кобыла, упрямо нагнув голову, рвалась вперед с энтузиазмом гончей на своре. За околицей я устала с ней бороться и разжала руки. Которыми тут же пришлось схватиться за обрешетку, в ушах засвистел ветер. До леса мы домчались за считанные минуты. Под его неприветливым пологом Смолка присмирела и пошла быстрым шагом. Тут я вспомнила, что так и не отдала одежду местному портному для ремонта. Пришлось разоблачаться донага и начать начаровывать на вещи заклинание ремонта. Луна, по-прежнему возмутительно полная, мерцающим серебром заливала все открытые места, сгущая тени до абсолютной непроглядности. Казалось, их можно даже пощупать.
Я больше сосредоточилась на магии и, когда Смолка неожиданно остановилась, не сразу поняла, в чем дело.
В тридцати локтях от меня, прямо посреди дороги, сидела нацыга, самозабвенно завывая на луну. На этот раз — глухо и вполголоса, отчего казалось, будто звук доносится откуда-то издалека. Короткая сероватая шерсть переливалась черными разводами, словно над головой у твари колыхались ветки, просеивающие свет. Прекрасная маскировка в лесной тени, а ночью и на открытом месте гхыр заметишь.
Распевала она, видимо, давно, на манер глухаря, не слыша топота копыт и скрипа тележных осей, и опомнилась только от удивленного всхрапа лошади. Резко оборвав ноту, нацыга оглянулась через плечо, тут же вскочила и бросилась прочь.
Не раздумывая, я свистнула, тряхнула вожжами… и поняла, что до сих пор Смолка всего лишь разминала ноги перед призовым забегом….