На мгновение мне показалось, что оглобли не выдержали такого стремительного старта и телега осталась на месте, потом рвануло так, что я опрокинулась на спину. Одежду с сапогами тут же выкинуло куда-то на дорогу. Выкарабкавшись из щели между гробом и обрешеткой, я окончательно убедилась, что у нацыги не все дома — мало того что она кинулась наутек, от женщины в повозке, так еще и не догадалась свернуть с дороги! Впрочем, глупость штука заразная; возможно, нацыга подцепила ее как раз от нас со Смолкой, ибо ни один маг в здравом уме не станет гоняться за нежитью на телеге с гробом.
Мы вынырнули из одного леска и почти сразу же влетели в другой, в несколько скачков преодолев разделявшее их поле. Пасущиеся там лошади дружно подняли головы и проводили нас удивленными взглядами, сидящие у костра пастухи застыли с открытыми ртами. Нацыгу, тенью скользившую впереди, они вряд ли заметили. Черная Смолка неслась за ней беззвучным кошачьим скоком, скорее всего тоже невидимая в темноте. Я же, совершенно голая, в полный рост стояла на телеге, одной рукой правя «пустыми» оглоблями с хомутом, а второй с улюлюканьем размахивая мечом. Сзади грохотал гроб, подскакивая на досках.
Живописная композиция всего лишь на доли секунды мелькнула перед округлившимися глазами пастухов, переполнив их впечатлениями до конца жизни.
Лес раскололся надвое, теперь мы мчались краем оврага, углублявшегося и расширявшегося с каждой саженью. Дорога становилась все уже и колдобистей, телегу подбрасывало с такой силой, что большую часть времени мы с гробом проводили в свободном полете. Расстояние между нами и нацыгой не сокращалось, но и не увеличивалось. Запал погони потихоньку начал проходить, а на его место стали закрадываться кой-какие подозрения, и тут овраг резко вильнул влево.
Смолка, не задумываясь, отклонилась вбок и на всем скаку вписалась в поворот, напрочь позабыв о телеге.
Я еле успела выскочить и, удачно сгруппировавшись, перекатилась по траве. Телега, не успев за лошадью, с жутким скрипом развернулась на левом переднем колесе, в то время как остальные мазнули воздух над пропастью. Гроб ласточкой выпорхнул через обрешетку и, кувыркаясь, полетел вниз. Спустя несколько секунд оттуда раздался не то грохот, не то всплеск, и бабка во второй раз лишилась своего последнего крова.
Смолка, сообразив, что хозяйка осталась где-то намного дальше болтающейся у нее за хвостом телеги, постепенно остановилась, развернулась и потрусила обратно.
— Ребячество это, — устало сказала я, потрепав кобылку по шее. — Все равно бы не догнали — и хвала богам, что не догнали! Логово надо искать или у трупа ловить, когда она сытая, отяжелевшая. Да я вообще, на кой она нам сдалась? Профессиональный рефлекс, тьфу…
На всякий случай я подошла к краю оврага, глянула вниз и, содрогнувшись, отступила. О спасательной операции не могло быть и речи если гроб и не разбился о россыпь валунов, то давным-давно уплыл вниз по узкой, но бурной речушке.
— Гхыр д’анар окка бгырыз, — с чувством сказала я на тролльем языке, не отыскав подходящих слов во Всеобщем. Очень надеюсь, что никто меня не слышал…
***
Адрес гробовщика я помнила: мужик радостно кричал мне вслед, дескать, «ежели изъян какой обнаружится или знакомый, на похоронах залюбовавшись, такой же заказать пожелает, так я в деревушке Козий Брод обретаюсь, седьмой дом от околицы!»
Из всей одежды нашлось практически всё, кроме куртки. Тонкая льняная рубаха, после когдей мроеда и густых кустов больше напоминала тончайшее кружево никак не скрывавшее от взглядов окружающих (если таковые нашлись бы в полночном лесу) мою грудь. Магический ремонт на такую ажурную тряпицу не ложился никак, особенно ночью.
Козий Брод от Замостья отделяло не больше двух верст, в противоположную от Жабок сторону. Отсчитав шесть домов, я на правах купца бесцеремонно распахнула очередную калитку и, под истеричный лай цепного кобеля, загрохотала по двери кулаком.
— Кого там лешие принесли? — сонно и недовольно отозвался мужской голос. В щелке мелькнул тусклый свет лучины.
— Это ведьма, мне гроб нужен!
После долгого удивленного молчания за дверью тоненько заскулили от ужаса на несколько голосов, кобель с энтузиазмом подхватил унылую ноту. Сквозь общий воющий фон пробивались обрывки сбивчивого шепота: «… неужто та самая, рыжая?» — «… другой тута неоткуда взяться… « — «так она же вроде как померла, свояк сказывал — хоронили ее давеча!»
Вверху двери открылось окошечко, откуда на меня щедро брызнули святой водой (по крайней мере, хотелось бы думать, что водой).
— Изыди, мерзкая умертвия, не будет тебе поживы!
Коротко, но емко выругавшись, я отскочила в сторону и запоздало уточнила:
— Гробовщик здесь живет?
— Нет, в соседней хате, напротив! — охотно сообщил звонкий детский голосок. Болтливому дитяти немедленно отвесили затрещину, и оно басисто заревело. Вошедший во вкус кобель тут же взял тоном ниже.
Я только сейчас сообразила, что въехала в деревню с противоположной стороны.
— Ой, тогда извините… — смущенно пробормотала я и поспешила ретироваться.
То, что в темноте я приняла за высокую поленницу, оказалось штабелем готовой продукции, а чтобы не разворовывали — со снятыми крышками, которые хранились отдельно, в сенях. В этом доме алчущей гроба ведьме обрадовались куда больше. Особенную радость, как мне показалось, вызвал мой наряд — после обильных водных процедур живописная рвань на груди в лунном свете была практически не видна уступая голому телу главную роль. На сей раз я наотрез отказалась от примерки, заявив, что опытный мастер сам должен помнить размеры и вкусы постоянных клиентов, после чего мне с разочарованным кряхтеньем был выдан простенький, но добротный экземпляр. Заплатив полтора кладня (шесть серебрушек мне скинули как оптовой покупательнице), я обреченно взвалила покупку на телегу. До рассвета оставалось не больше двух часов, отвозить гроб старухе было поздно, и я поехала обратно к Ховелу. Единственным утешением стала случайная находка на обратном пути моей куртки, изрядно запыленной, но всё ещё представляющей собой единый элемент одежды.
Узнав, зачем я опять его разбудила, Вал потерял дар речи. Увы, ненадолго.
— Слышь, цыпа, ты определись — нужен тебе этот ящик или нет? Делать мне больше нечего, только ночами его вверх-вниз по лестнице таскать!
— Это другой, разве не видишь? — огрызнулась я.
— Решила обменять, пока гарантия действует? — мерзко захихикал тролль. — А прежний жестковатым показался? Или в плечах жал?
— Нет, бортики низкие — летать неудобно, уши надувает. Тащи давай, надо мной и так уже все село смеется, для полного счастья только твоих подколок не хватало!
— А какого гхыра ты его в сарае не оставила, вместе с телегой?
— Я хотела, но Ховел запретил. Дескать, ради психического здоровья слуг. Мое здоровье, видимо, его не беспокоит…
Все еще ворча, тролль вскинул гроб на плечо. Он был не такой уж и тяжелый, но длинный, так что мне тоже пришлось принять участие в переноске. Вал шел впереди, я, придерживая гроб за узкий конец, следом. До конца первого пролета оставалось ступенек шесть, когда наемник словно бы запнулся, но тут же выровнялся и спокойно предупредил:
— Цыпа, смотри под ноги — тут труп чей-то лежит, не споткнись!
— Что?! — Я, разумеется, тут же споткнулась и выпустила гроб из рук. Вал в одиночку его тоже не удержал, и ящик, звучно пересчитав ступеньки, с разгону пролетел через весь холл и со смачным хрустом врезался в стену.
— Ты чего? — возмутился тролль, оборачиваясь. — Ну, переступила бы и дальше пошла, потом вернулись бы. Никуда бы он от нас не делся|
— Да уж, — проворчала я, присаживаясь на корточки. Тролль последовал моему примеру, досадливо отмахнувшись от вспыхнувшего перед носом пульсара. Лучистый шарик послушно скользнул в сторону,…