завещание пишите. Мы, женщины, относимся к этому более спокойно.
Я никак не ответил на это заявление, только заложил ногу на ногу, пытаясь хоть как-то прикрыть причиндалы.
— Я, видишь ли, сама в медицине мало, что смыслю, но зато у меня хороший нюх на то, с чего можно поживиться, спасибо моему папочке за еврейские гены, — продолжила психопатка. — И когда я тебя увидела, этот мой нюх сработал моментально.
— Тебе моей квартиры мало было? — негромко спросил я.
— Представь себе. Квартира так, спонсорская помощь, спасибо тебе большое. Если исследования закончатся удачно, я верну тебе деньги за нее с процентами. Но ты сразу отдашь мне их обратно, вот увидишь, — Лера помолчала. — Как думаешь, для чего ты здесь?
— Совершенно не представляю.
— Даже несмотря на то, что я дала тебе подсказку?
— Про сперму? Тогда у меня есть вариант: ты будешь меня, выразимся так, «доить», а мои материалы продавать на черном рынке богатым женщинам для оплодотворения, так?
— Умница, — она снисходительно улыбнулась. — Ты даже не представляешь, сколько готовы выложить некоторые за несколько капель той густой белой жидкости, которую вы, мужики, так безбожно в презервативы сливаете, а потом их выбрасываете. Но ты станешь не только донором, это только часть дохода. Еще я провожу масштабное научное исследование, соперничая с некоторыми своими заграничными коллегами. Только у них все официально, а у меня нелегально, и поэтому я их опережаю. Если я выиграю, то получу известность, впишу свое имя в науку, и до конца жизни буду грести лопатой деньги, который мне будут давать на новые открытия. Оцениваешь масштабы?
— Смутно, — признался я. — Что же это за исследование такое интересное?
— Эпидемия, Саша, эпидемия. Главный глобальный вопрос всей науки на данный момент: что это за странный отборочный тур, где в финале дается шанс выжить? В чем его критерии? Почему ты не умер, и в чем разница между тобой, и скажем, моим бывшим любовником, который погиб от вируса? Почему именно тебе дали шанс, а не кому-нибудь другому, моему глупому неудачливому братцу, например? И самое главное — не получили ли вы что-то в награду? Не кроется ли в вас, выживших, какой-то секрет, послание, возможно даже предсказание новой катастрофы? Вот, какое исследование мы проводим.
— Если скажу, отпустишь меня? — в моей голове забрезжила безумная мысль. Лера прищурилась:
— Не отпущу, но если скажешь, то я не буду тебя уж очень часто насиловать, когда мне захочется. И гипнозом мучить тоже больше не буду.
— Ладно, тогда слушай: после эпидемии мужики получили способность увеличивать свое мужское достоинство силой воображения. Сам я этим не пользовался, но слышал, и даже видел результат. Довольна?
— Ах, ты об этом? — она разочарованно вздохнула. — Тоже мне, открытие. Про это мы уже давно знаем, и взяли на заметку. Продул ты свое счастье, теперь я буду тебя очень часто насиловать, и гипноз применять, если начнешь сопротивляться.
Тоже мне, напугала. Обслуживать одну девушку, пусть даже психопатку, вместо сорока пяти, но разных — пожалуй, тут я даже в плюсе буду. И еще кое-что меня успокоило.
— Если ты говоришь, что я тебе нужен, то ты не станешь меня убивать, правда?
— Солнышко ты мое, — цинично улыбнулась Лера. — Я не стану причинять тебе вред даже при всем своем желании. Ты — моя курочка, несущая золотые яички, причем с яичками в твоем случае аллегория фантастически правдоподобная. Вот только мне одно интересно…
Она подалась вперед, в ее глазах зажегся неподдельный интерес.
— Что же в тебе такого особенного, а? Дело не в сексе, сейчас девушки даже бомжа с улицы заберут домой, отмоют и оттрахают, так им сильно хочется. Нет, в чем-то другом тут дело. Чем-то ты меня зацепил, не так, как остальные. Я это чувствую, но не пиздой, а душевно. Что в тебе нашла твоя Карина Игоревна? А Марина? А капитан Рогозина? Кого они в тебе видят?
— Так может, это любовь? — издевательски предположил я. — Вам просто больше не в кого влюбляться, вот вы на мне и зациклились.
— Возможно и так, — подумав, согласилась Лера. — Только я никогда в жизни не влюблялась, так что достоверно не знаю, как это. Может, расскажешь?
— Я не знаю, как это выглядит со стороны девушек, знаю только, как с мужской стороны.
— Тогда нечего и начинать, — она поднялась со стула. — Смотри, на тебе два браслета, один с цепью, другой электронный. Пока ты в палате, ты остаешься закован в цепь. Будешь вести себя хорошо — мы удлиним ее, и ты сможешь беспрепятственно передвигаться по комнате. Будешь совсем умничкой — оставим только электронный браслет. Но только не попытайся после этого сбежать, а то квест начнется с самого начала.
— Уяснил.
— Завтра у тебя плотный график, у тебя будут брать всевозможные анализы, и вообще, изучать по полной программе. Раз в день, под вечер, к тебе будут приходить две девушки. Не пугайся, если они сделают тебе укол, так надо, чтобы ты на следующее утро проснулся свежим и полным сил. Я не хочу, чтобы ты мучился бессонницей, тоскуя по своей Марине, или проклиная все на свете, как в борделе. Ты мне нужен всегда бодрым, усек?
— Да.
— Туалет в конце коридора, звонок для вызова на тумбочке, еду и все такое тебе будут приносить сюда. Всем остальным я займусь лично, когда оценим твое состояние. И еще…
Она замолчала, словно решая, говорить или нет, потом кивнула головой сама себе, и продолжила:
— Я уже поняла, что ты у нас такой же циничный, как и я, поэтому скажу, как есть. Ты не просто курочка с золотыми яичками, ты с этой минуты еще и моя самая любимая игрушка. Особой потребности в сексе я не чувствую, но вод ощущение власти над мужчиной, как над послушным животным — мой наркотик. А беготня за тобой только усилила желание. Вопрос только в том, как ты позволишь с собой играть — добровольно, или под гипнозом. Решать тебе, так что подумай.
— А если я выберу первое?
— Тогда увидишь, что будет, — после этих слов она вышла из палаты, прикрыв за собой дверь.
*****************
Оставшись один, я несколько минут сидел на кровати, а потом потянулся к кнопке звонка. В палату никто не вошел, зато откуда-то из скрытого микрофона, явно закрепленного под потолком, донесся женский голос:
— Я вас слушаю.
— Девушка, мне бы в туалет…
— Сейчас, — что-то пискнуло, и ошейник на ноге разомкнулся. — У вас ровно десять минут, чтобы вернуться.
Выйдя из палаты, я прошелся по длинному пустому коридору, крутя головой. Лера словно исчезла, а двери других палат — видимо, здесь когда-то было больничное отделение — оказались крепко запертыми, так увидеть, если ли здесь еще кто-нибудь, не оказалось возможным. Зайдя в туалет, я проверил единственную кабинку, открыл и закрыл кран с водой, и повернул ручку окна, чтобы открыть его…
Бац! Электронный браслет послал мне в ногу не сильный, но достаточно ощутимый удар электрическим током. Нога подвернулась, и я нелепо растянулся на полу.
— Вам запрещено открывать окна, — донесся тот же голос из микрофона, но уже в туалете. — Семь минут.
Матерясь, на чем свет стоит, я кое-как принял сидячее положение. Нога теперь слегка побаливала, а щекотка электричеством, я так понимаю, будет за каждую, даже самую мелкую провинность. Удобно ведь — зачем сторожить, если можно сделать так, что человек быстро и просто усвоит, что нужно быть послушным? Я ведь не враг сам себе, и умереть от остановки сердца точно не хочу.
— Пять минут, — напомнил голос в коридоре, когда я вышел из туалета. Вернувшись в палату, я сел на кровать, и снова надел на ногу ошейник. Замок тут же защелкнулся.
Шикарно, блин. Капитан Рогозина, что б ее! Вот только как они меня проворонили, если их там десять человек было? Или Лера овладела массовым гипнозом, и теперь может делать это еще и на расстоянии? Бедная Марина, бедная …