кухню, и затем снова сел. Я пытался дышать ровно. Наконец я сказал:
— Да, хорошо. Извини. Давай. Я сказал, что выслушаю тебя и собираюсь сделать это.
Какая, блять, разница, да? Если она хотела начать с какой-то неуместной ерунды о своей сестре — это просто значило, что мне придется слушать немного дольше.
Она вновь начала говорить, глядя на меня с опаской.
— Ты знаешь, что я проводила с ней много времени в последний месяц. Я видела, как это тебя напрягало. Но я не могла иначе. Её дела с мужем стали совсем плохи — она начала подозревать, что Алекс ей изменяет, и около месяца назад поймала его в его же собственном офисе, на его столе, с одной из ассистенток.
Я просто наблюдал за ней. Думаю, мне было немного жалко Ниту, но в основном я задавался очень простым вопросом — зачем мне это слушать?
— Это было ужасно — Нита была обижена и сердита, и не знала, что делать. А Алекс продолжал извиняться, желая уладить это. Он сказал, что сделает все, что нужно — даже пойдет к консультанту по вопросам брака.
— А потом, во вторник… , — она остановилась, сглотнула, и ей пришлось перевести дух — Во вторник она сказала ему уйти. Она хотела развода, и он ее избил.
— Что?! Эта гребаный слизняк… Он ударил ее? Она в порядке?
— Она попала в больницу во вторник вечером. У нее сотрясение мозга и сломанная кость в предплечье. Плюс кучка синяков.
На мгновение я даже забыл о конце собственного брака.
— Прости, Шеннон. Этот трусливый сукин сын. Я бы никому не пожелал этого.
Она наклонилась вперед и взяла меня за руку.
— Спасибо, дорогой. Я знаю, что ты ее терпеть не можешь, и твоя реакция очень много для меня значит. Поэтому я перехожу к самой сложной части, — она сделала паузу, а затем сказала — В понедельник её выписывают из больницы, и ей некуда идти. Алекс настоящий ублюдок и не хочет уходить из дома, хотя сам дом принадлежит ей. Я хочу, чтобы она осталась здесь, в комнате для гостей на 2—3 недели. Я собираюсь взять отпуск по болезни и позаботиться о ней.
Видя, что я никак не реагирую, она бросилась дальше.
— Я знаю, что ты ее ненавидишь, и не хочешь, чтобы она была рядом с нами, но я ей нужна. Ей больше некуда идти. Пожалуйста, Бен — ее жизнь рушится, а я ее единственная сестра.
— Шеннон, ты права, она не самый любимый мой человек, но теперь это не имеет значения. Конечно, она может остаться с нами. Ты действительно думала, что я скажу нет?
Моя жена вскочила и, обогнув стол, плюхнулась мне на колени, а ее руки обвили мою шею. Она неотрывно смотрела мне в глаза и ее лицо светилось счастьем.
— О, спасибо, детка, спасибо! — Она поцеловала меня — Это будет не так уж плохо, вот увидишь — я позабочусь о ней, и мы не будем мешать тебе. И я обещаю, что не позволю ей унизить тебя — больше никогда!
Она была ТАК счастлива, что я просто не мог ничего с собой поделать. Я прижал ее к себе, уткнулся головой ей в плечо, и чуть не заплакал. Минута слабости — всего одна минута — а потом я взял себя в руки. Я ссадил ее с колен на стул, подошел к раковине и налил себе стакан воды. Я действительно не мог больше ждать.
— Ладно, Шеннон, можем мы просто перейти к остальной части новостей? Давай просто покончим со всем этим, хорошо? — она озадаченно посмотрела на меня, и я тихо сказал — Правда? Ты даже не будешь честна со мной?
— Дорогой, я… я понятия не имею, что ты имеешь в виду. Что ты имеешь ввиду, говоря «остальные новости»?
Я вытащил свой телефон, пробежался по галерее, пока не нашел фотографию, которую прислал мне Роланд, и сунул ее Шеннон в лицо.
— Это, Шеннон. Ты и этот засранец.
На секунду я замедлился — а что собственно ее чемодан делал у входной двери? Как она могла уехать, если Нита собиралась переезжать к нам?
Еще до того, как я смог обдумать это, она сказала:
— О Бен, это так грустно… Дело в его жене, Кэри. Их близнецам всего два года, а у нее рецидив рака груди, и он просто в ужасе.
Я тупо смотрел на нее.
— Так к чему эта встреча?
— Понимаешь, ему действительно нужно было поговорить об этом с кем-нибудь. Ее прогноз сейчас совершенно не ясен, — она замолчала и посмотрела на меня — Так ты думал, что это… Боже мой, ты думал, что это было свидание?
— Это чертовски точное определение того, о чем я думал! А как еще это выглядит? — теперь я даже не пытался держать голос ровным — И у Роланда и Эмили Брутон определенно создалось такое же впечатление — они оба готовы убить тебя.
Прежде чем я успел сказать или сделать что-нибудь еще, она прыгнула ко мне в объятия и прижалась так сильно, как только могла.
— Бенджамин Тимоти Хагерт, ты единственный мужчина, которого я любила, трахала и о котором я думал последние семь лет. Эрик — мой друг и коллега, чья жена, возможно, умирает. Он просто хотел поплакать на чем-то плече, и я позволила ему это.
Мне было трудно дышать, и не только потому, что она не отпускала меня.
— Тогда… тогда что за напряженность царит между нами последние несколько недель? Мы не разговариваем, мы почти не занимаемся любовью. Что это было?
— Я просто беспокоилась о Ните, детка, а поговорить с тобой об этом я не могла. Тебе становится противно даже когда ты слышишь ее имя! Так что мне пришлось держать это все внутри себя. Мне жаль, что я так отдалилась от тебя. Я не могла думать ни о чем, кроме Ниты и о том, что этот подонок с ней делал.
— Хорошо, я… я понимаю это. Но… чемодан? Твой упакованный чемодан у входной двери?
Она наклонила мою голову для долгого поцелуя, а затем посмотрела на меня. Ее глаза были влажными.
— Я ходила к Ните домой, чтобы взять для нее немного одежды. Теперь у нее будет все необходимое на следующие несколько недель. Я знала, что Алекс будет слишком труслив, чтобы остановить меня.
— Детка, мне ТАК жаль, что ты… Господи, у тебя была эта фотография с четверга? Ты, должно быть, с ума сходил! — не выпуская мою руку из своей, она потащила меня к лестнице — Есть кое-что, о чем нам нужно позаботиться прямо сейчас.
Мы влетели в спальню уже практически без одежды… Поцелуи, слезы, объятия, несколько минут легкого любовного минета, и затем близость… Лёжа на ней, целуя ее губы, щеки и глаза, я занимался любовью с любовью всей моей жизни, погружаясь в ее тело, чувствуя, как она движется мне навстречу… обнимает меня и крепко сжимает мой член, страстно кончая подо мной, а затем вскрикивает, когда я наполняю ее.
Мы лежали, сонно, касаясь друг друга и тихо разговаривая.
— Ты действительно… Я имею в виду, Эрик? — ее голос был мягким и ласковым, дразнящим.
— Ты видела фотографию, детка. Ро и Эмили пришли к тем же выводам. Понимаешь… да, это отстой, что его жена больна раком, но я думал, что мой брак распался.
— Я думаю, что одного обманщика в семье более чем достаточно, — негромко сказала она — Бедная Нита.
****
Будь я проклят, если после вышеописанных событий всё не изменилось. Я имею в виду Ниту. Она буквально стала другим человеком — хотя, думаю, это неудивительно, учитывая то, через что она прошла. Но она была чертовски благодарна нам за то, что оказалась в нашем доме, и все время говорила Шеннон, какой приз выиграла мой жена. И это она про меня… Да… Она извинялась передо мной миллион раз, говоря, что ошибалась, что полностью недооценивала меня и т. д.
Хотя порой она всё же пыталась давать Шеннон советы, но теперь уже только по управлению домашними делами. Она даже немного готовила и делала работу по дому, когда ей стало лучше. Ну а затем, когда она нашла себе адвоката-бульдога, который хорошенько вцепился в Алекса, у нее появился доступ к деньгам и она нашла себе хорошую квартиру, пока сверкал фейерверк их развода. Она и Шеннон все еще встречаются и проводят много времени вместе, но, по крайней мере, мы вновь остались вдвоём в нашем доме.
Эта часть мне нравится особенно сильно. Только я и Шеннон — и почти второй медовый месяц. Мы оба стали больше дорожить тем, что у нас есть, и чертовски сильно заботимся друг о друге. Наверное, нет ничего лучше, чем увидеть, как чужой брак может взорваться радиоактивной шрапнелью — это помогает больше ценить свой собственный.
И конечно, вопрос доверия. Как бы странно это ни звучало, но после случая с фотографией я стал по-настоящему доверять своей жене. Конечно, я могу ревновать ее к другим мужчинам, но мы всегда можем это обсудить.
Так что у нас гораздо больше улыбок и гораздо больше секса. Я просто не могу насытиться ею, и она, как мне кажется, чувствует то же самое. Будто мы вернулись в первые дни наших встреч, хотя теперь это даже лучше — ведь мы так хорошо узнали друг друга. У нас было много практики, если вы понимаете, о чем я.
Ах, да! Через четыре месяца мы узнали, что с женой Эрика все будет в порядке. Этот парень все еще большой слабак, но я рад за них.