не так ли?
Но, блядь! — пять минут спустя она улыбалась мне в лицо и говорила:
— Эй, Бен, Шан и я просто сплетничаем о том, какой у нее прекрасный муж!
Чертова сука.
Как вы понимаете, у нас с Шеннон были свои споры по этому поводу. Она успокаивала меня, но ничего не сделала, чтобы это остановить.
— Детка, Нита на самом деле не такая уж и плохая — она тебя любит! Ты просто слышишь одно, а я — другое.
— Ты точно не собираешься заводить с ним детей? Как ты можешь позволять ей так говорить? — я в ярости ходил по спальне. Мне серьезно казалось, что я сойду с ума.
— Дорогой, она просто выпускает пар. Она любит тебя, ей просто нравится… Я не знаю… дразнить тебя. Это ничего не значит.
Та ссора была одной из худших. Я выплюнул несколько отборных непечатных слов, вылетел из дома и шесть часов сидел с моим приятелем Рафаэлем, барменом в «У Боба». Когда я вренулся домой была уже полночь. Шеннон спала в нашей постели, отвернувшись от меня. А утром мы едва сказали друг другу «доброе утро» и «есть еще кофе?», и так продолжалось пару дней. Конечно, постепенно наши отношения наладились.
К сожалению, проблему с Нитой мы так и не решили. И вот что было для меня удивительнее всего: я знал, что Шеннон любит меня, но не мог понять, почему она хоть раз не пошлёт свою гребанную сестру, не одёнет ее при подобных выходках. Все, что я мог сделать, это как можно дольше избегать Ниты, находя причины убраться из дома, когда она приходила. И как можно меньше обсуждать ее с Шеннон.
Как я уже сказал, последние несколько недель перед поездкой в Вест-Лафайет были особенно напряженными. По какой-то причине Нита была рядом больше, чем когда-либо — казалось, что почти каждый гребаный день они с Шеннон подолгу разговаривали на кухне, когда я приходил с работы. И по этой, или по какой-либо иной причине, моя жена стала холодна и отдалилась от меня.
Шеннон знала, что лучше держать свою сестру подальше от меня, поэтому я понятия не имел, что происходит. Было ясно одно — что бы ни случилось, это крайне негативно отразилось на нашем браке. Наше общение с Шеннон в тот период было вежливым и спокойным, но кто, черт возьми, хочет быть «вежливым» со своей женой? Она выглядела настороженной, а секс сошел практически на нет. Самое большее, чем Шеннон «порадовала» меня за эти несколько недель — это обычные объятия. Наконец, атмосфера в доме стала настолько странной, что я почти перестал приближаться к ней.
Наверное, я не самый лучший парень в мире. Я не умею разговаривать по душам. Тем не менее, я несколько раз я пытался поговорить с женой.
— Милая, тебя что-то беспокоит? Нам нужно о чем-то поговорить? — и прочие вопросы подобного рода.
— О нет, все хорошо, просто небольшие сложности на работе или пара дел с Нитой. Не стоит твоего внимания. Спасибо за заботу, дорогой! — и яркая фальшивая улыбка, и поцелуй в щеку. Это все, что у меня было.
Это продолжалось достаточно долго, и я всерьез подумывал позвонить своей тете Гвен для долгого разговора. Она была младшей сестрой моей мамы, и помогала растить меня после того, как умер мой отец, а моя мама заболела. Сейчас она жила в Сиэтле, но мы всегда много разговаривали по телефону. Если и был кто-нибудь, кто мог бы помочь мне разобраться в том, что случилось с Шеннон, то это была Гвен. Я решил связаться с ней на выходных, после того как вернусь из Пердью.
А потом Роланд прислал мне фото.
****
В пятницу утром мне удалось ненадолго забыть всю эту дымящуюся кучу дерьма и сосредоточиться на работе. Необходимо было протестировать систему, убедиться, что несправный блок в порядке и убраться к черту домой. Мы проверили все это, ребята из Purdue пригласили меня на быстрый ланч, а затем я уехал домой.
Все мои вопросы были очевидными, и я боролся с ними на протяжении 200 миль. Трахалась ли уже Шеннон с Эриком или они были пока на стадии прелюдии? Что я сделал не так? Любила ли она его, или это было просто забавой ради нового члена? (И почему ЭТОТ парень, черт возьми? Почему такой тупой засранец, как Эрик Честертон?) Был ли какой-нибудь способ оставить позади происходящее или это конец? И была ли Нита в центре этого — может быть, подстрекала сестру?
Когда я вернулся в офис в пятницу днем, у меня не было никакого определенного ответа ни на один из вопросов, зато я знал, что не готов пойти домой и встретиться с ней лицом к лицу. Обдумав любезное предложение Роланда о своей комнате для гостей, я пришёл к выводу, что лучше будет остановиться в симпатичной анонимной комнате мотеля. Прибыв туда, я заказал стейк и пиво и провёл одну из самых одиноких ночей в своей жизни.
С мрачным удовлетворением я отправил Шеннон наименее нежное текстовое сообщение, какое только мог:»Почти закончил, должен быть завтра дома«. Ни «любви», ни «сердечных смайлов». Ни хрена, кроме минимума, просто чтобы она знала, что я не умер. Она ответила:»Хорошо, дорогой, скучаю по тебе!« Да, конечно, она скучала — что за сука!
Около 9: 30, уставший и злой, я припарковался на нашей улице и медленно прогулялся мимо нашего дома, просто глядя, не припаркована ли поблизости чужая машина. Признаюсь, ничего особенного не увидел; в доме было темно, за исключением нашей спальни, и, насколько я мог судить по занавескам, телевизор был включен. Я вернулся в мотель и лег спать.
В субботу я вернулся в дом незадолго до полудня — какой смысл торопиться, правда? Я чувствовал себя опустошенным. И если еще вчера я был зол, обижен и полон планов безумной мести, например, сжечь к чертовой матери дом и просто исчезнуть, то теперь я просто хотел, чтобы это поскорее закончилось. Узнать, что это за чертова история, посмотреть, что останется от моей жизни, и разобраться с этим, чтобы двигаться дальше.
Машины Шеннон не было, в доме было тихо. Я вошел через заднюю дверь, принял душ и переоделся, а затем спустился на кухню, чтобы выпить и перекусить. Взглянув на входную дверь, я замер.
Наш большой чемодан стоял прямо у двери. Я подошел и поднял его; он был полон.
****
Не знаю, как долго я стоял у двери, просто глядя на нее, как вдруг она открылась дверь, впуская Шеннон.
— Привет, детка, — сказала моя жена очень тихо, каким-то забавным тоном.
Затем Шеннон улыбнулась и подошла, чтобы обнять меня. Теплые, нежные объятия с поцелуем в щеку — и я почему-то ощутил себя не мужем, который почти неделю отсутствовал дома, а любимой бабушкой, пришедшей в гости к внучке. Я просто смотрел на нее, не имея даже желания кричать и возмущаться. Я просто хотел знать, что, черт возьми, происходит.
Она взяла меня за руку и повела обратно на кухню, где мы сели за стол напротив друг друга.
— Ты, должно быть, устал, Бен, ты ел? Могу я приготовить тебе обед?
— Я в порядке, — сказал я, во все глаза смотря на ее лицо.
Внезапно она стала серьезной, наклонилась ко мне и сказала:
— Мне нужно поговорить с тобой, дорогой, и это будет действительно тяжелый разговор. Но это не может ждать. Мне очень жаль.
Она смотрела на меня, ожидая моего ответа, но я молчал, как камень. В конце концов она сказала: — Могу я попросить тебя спокойно выслушать меня? Позволь мне сначала рассказать всю историю, прежде чем что-нибудь сказать. Я знаю, что прошу многого, но… пожалуйста?
Я кивнул. Я просто хотел, чтобы все закончилось. Давай, воткни в меня нож — сделай это, и я либо истеку кровью, либо нет.
Она глубоко вздохнула и сказала:
— Это о Ните. Она…
К моему собственному удивлению, я внезапно взорвался.
— При чем тут эта долбаная сучка…
— Бен, пожалуйста! — вскрикнула Шеннон и на ее лице отразилась паника — Пожалуйста, ты обещал мне! Просто выслушай!
Я понял, что сижу с судорожно сжатыми кулаками и постарался немного успокоиться. Стараясь выровнять дыхание, я медленно встал, несколько раз обошел …