Я про себя повторила эту фразу, не решаясь сказать это вслух.
Внезапно скрипнула дверь, я подпрыгнула как ужаленная! К счастью это был всего лишь мой котенок — Мурзик (да, я знаю, что это глупое имя). Я вздохнула с облегчением, а потом ругнула мать за то, что она не позволила мне поставить замок на дверь своей спальни! Настроение было испорчено окончательно. Пробравшись вниз, я увидела мать сидящую на прежнем месте, читающую все тот же журнал. Какое-то время я наблюдала за ней из холла, а потом, вспомнив, что забыла застегнуть штаны, когда вышла из спальни, я аккуратно застегнула их, и продолжила наблюдения за мамой.
Может быть, мне стоит повести с ней себя как Тина? Но если я только разозлю ее, и она уроет меня! С нее станется! Вообще-то мать не сторонница телесных наказаний, но если ее довести, вместо того, чтобы поцеловать меня, ноги вырвет из этого самого места!!!
Даже попробовать с ней заговорить в духе Тины — это тоже игра с динамитом! А рисковать я не хочу.
Собрав в кулак всю свою храбрость, я небрежно произнесла имя Тины, чтобы посмотреть, как маменька отреагирует. Кроме того, мне было нужно выяснить, что думает сама Тина обо всем этом.
— Знаешь, мам, мы с Тиной потусуемся где-нибудь сегодня вечерком, ладно? Да, кстати, ты мне свою тачку не дашь?
Мать перестала читать, но глаз на меня не подняла, я же держала паузу.
— Мнэ-э…Тина? А с чего ты вдруг захотела встретиться с ней? — поинтересовалась мать, и снова уткнулась в журнал.
— Маменька, а мне-то казалось, ты спишь и видишь, что мы с Тиной — лучшие подруги, — бросила я.
— Конечно, но знаешь, милая, Тина ведь уже почти взрослая. И я уверена, что она может найти себе занятие поинтересней, чем «тусоваться» с тобой.
— Мама, я уже позвонила ей! Она сказала, что тоже хочет встретиться со мной.
Вообще-то я лгала, но надеялась, что Тина прикроет, когда маман наедет на меня, — если она наедет на меня! Мамин голос звучал как-то…странно. Напряжение чисто физически ощущалось в воздухе, а в животе у меня словно выводок муравьев взбесился, когда маменька отбросила журнал, уставилась на меня и взвизгнула… «Она так сказала?!»
«Ага», — ухмыльнулась я, заценив всю прелесть момента. Теперь пришла очередь матери держать паузу.
— Ну…никуда ты, барышня, не пойдешь, пока не уберешься у себя в комнате!
Я разочаровано вздохнула — мама снова заговорила своим обычным тоном, а она меж тем продолжала.
— А еще мне нужно, чтобы ты разобрала свою одежду! Нужно же знать, что тебе уже мало. Вместе посмотрим, ты примеришь свои старые вещи, и то, из чего ты уже выросла, я выкину, — мать взяла меня за руку, но я вырвалась.
— Ну, блин, мам, нам, что обязательно прямосейчас этим заниматься? Ты дашь мне, вообще, когда-нибудь отдохнуть!!!
Она уперла руки в боки и, серьезная как незнамо кто, заявила… «Никто не сделает ни шага за порог этого дома, пока я не увижу, что у тебя в комнате есть ковер, поскольку в последнее время, мне кажется, что кроме кучи тряпья и другого барахла там больше ничего нет!»
Если бы она не была бы в этот момент злющей как черт, я бы сказала, что маменька выглядела очень классно в этой своей блузке и в джинсах обрезанных выше колен, прическа у нее растрепалась и волосы рассыпались по плечам. Такая красивая, а говорит мне полную хрень! Я люблю маму, но временами она ведет как надзирательница в тюрьме!
— Знаешь, маменька, у тебя просто психоз какой-то все преувеличивать! — рявкнула я
— А ты, доченька, хочешь посидеть безвылазно дома три недели и помочь мне избавиться от этого психоза? — парировала она.
— … из-за того, что я не хочу примерять эти старые дебильные блузки, которые мне и так уже малы, ИЛИ из-за того, что я чего-то там у себя не убрала, ты собираешься запретить мне выходить из дома три недели? — я ушам своим не верила, поэтому подошла к ней поближе и как можно более уверенно. — Ты блефуешь.
— А ты проверь.
Мы прожигали друг друга взглядами. Я никак понять, почему она прицепилась ко мне по такой глупой причине! Я начала думать, что она не шутит, мое воображение услужливо нарисовало мне жуткую картину — каждый уик-энд я, запертая дома, должна убирать и мыть посуду, до тех пор, пока не мне исполнится сраных тридцать шесть лет!
Пришло время отступить и спасать собственную шкуру! Но к моему ужасу, слова сами вылетали из моего рта.