— Вот вы всё там модернизируете: страпоны, фаллосы, виртуальный секс, латекс, вибраторы, а сколько стоит этот свет всё, всё равно, в основе своей неизменно. Власть и рабство. Любовь и боль. Насилие и покорность. Так и будет.
Как ни крутятся ваши сексуальные фантазии, как не изощряется похотью человечество, а в мире Женской Доминации всегда будут править Её Величество Плётка и Его Высочество Каблук! Её Сиятельство Цепь и Его Высокородие Ошейник. Всё остальное – лишь приложение!
Госпожа взглядом показывает мне, что пора уходить. Она говорит:
-Тётя последний вопрос, прошу ответь, мне это важно! Ты суровая, независимая дама. Почему ты тогда спасла меня, ведь ты даже меня толком не знала? Пожалела?
-Нет. Я не подаю милостыню, не терплю благотворительности. Хочешь испортить человека – опекай его, покрывай. Вырастит дармоед, никому не в радость. Но я не бездушна как думают все, нужно давать людям шанс, защита должна быть точечной. И как можно реже. В нужное время и в нужном месте. И не чувствуй себя мне сильно обязанной, я не люблю слюнявой благодарности. Сделала и сделала. Забудем! Я тебе одной скажу….. я часто помогаю нашей родне, но они об этом и знать не знают! И это хорошо! То деньги откуда-то появятся перед разорением или на лечение в казалось бы безнадёжной ситуации, то кто-то от тюрьмы отвяжется вроде бы сам…. Говорит повезло, пусть так и будет! Я — фаталистка, кому суждено быть повешенным, тот не утонет!
А с тобой было две проблемы: когда ты как дура шагала прямиком на грязную панель и когда тебя «неожиданно» отпустил тот «добрый» ментовский майор.
— То есть! Не поняла! Уже больше 10 лет прошло. Он же и протокол порвал и улыбался игриво! И почти уговорил ехать с ним в Анталию! Потом, правда, куда-то пропал.
— Девочка! Я случайно тогда узнала, ведь тебя заказали! Иностранец, один из твоих клиентов-рабов, по-моему немец. А этот ментовский гад в сети по продаже наших девчонок за рубеж подрабатывал! Так, что тебя не на отдых, а в рабство хотели на блюдечке доставить!
— Тетя! Я у твоих ног! Спасибо, родная!
— Хватит, не люблю. Смогла – сделала. Мент этот, кстати, действительно пропал, «сел» и надолго. А у немца то же проблемы появились…. Бог — не фраер, всё видит…. Давайте прощаться, надеюсь что раньше, чем лет через 5 не увидимся. Надоели вы мне, оба…… Но если такое же чудо откопаешь, сразу звони…. Удачи!
Женщины, вышли в другую комнату, еще немного поговорили в полголоса. Я сидел в кресле и смотрел на потертый ошейник и старомодную плётку. Плётку, которой меня дважды выпороли. Она была с почерневшей костяной ручкой, волнистыми коричневыми лентами. У основанияплетей перед рукояткой – широкий кожанный эфес, что бы рука не соскользнула. Кожа его была светлее и я разглядел синеющие буквы:
Смертный, силе нас гнетущей,
Покоряйся и терпи.
Спящий в гробе, мирно спи;
Жизнью пользуйся живущий.
Я обмер. Это была не надпись, а татуировка в ткани кожи. Я мгновенно вспомнил легенду Госпожи о фурнитуре некой Госпожи-садистки из кожи влюблённого раба. Неужели это тётя!??!
Госпожа и тётя вернулись в комнату и мы пошли к входной двери. Госпожа поймала мой взгляд на плётку и покачала головой. Мы быстро и спокойно простились.
Когда мы приехали домой я не утерпел:
— (имя Госпожи), так это она — Госпожа фурнитурного раба? Это его кожа на плётке?
— Нет. Таких вещей много. Есть у меня. Есть у неё. Есть у других. Но кожа действительно человеческая. Это кожа раба!
— Господи, Бухенвальд какой-то – подумал я.
Госпожа вышла и вернулась с пакетиком. Перевернула его и на стол выпал плоский или кошелек, или кожаная косметичка с молнией по верху. Кожа была как оленья, тянущаяся с зеленоватым отливом протравки. С одной стороны стояло почерневшее по краям грубое клеймо конезавода с номером. С другой — татуированная надпись:
Позвольте быть у Ваших ног,
Подобно псу борзому,
Лечь у ног красавицы,