— Доченька, что ты творишь? Ты же возбуждаешь меня.
— Я знаю, мамочка.
Вера наклонилась и стала сосать левою мочку уха матери. Левая рука передвинулась и проникнув под блузку, стала сжимать живот матери.
— Ну тогда уже сожми мою грудь, милая.
Елена Николаевна впадала в истому, все еще сомневаясь в правильности деятельности дочери.
— Мам, у тебя были раньше отношения с женщинами?
— Да, пару раз. Однажды с сестрой твоего отца и несколько раз с учительнице по физкультуре.
— И как тебе? Понравилось?
— Не помню.
— Хочешь напомню?
— Не знаю, милая. Стара я уже для этого.
— Ну что ты, мамочка. Ты в рассвете сил.
Вера стала опускать ниже. Она встала на колени позади матери задрала юбку. Потом попросила мать расставить ноги пошире. Медленно сняла колготки и отбросила их. Она приблизила лицо к ягодицам женщины и почувствовала аромат тела зрелой женщины.
— Верочка, может остановимся пока не поздно?
— Чего ты боишься?
— Боюсь, что мне это может понравится и я не смогу остановится. Потом буду тебя ревновать ко всем остальным, срываться на тебя. А я тебя люблю и не хочу тебя потерять.
— Ты меня не потеряешь и я могу дать тебе то, что тебе нужно, но только если ты будешь меня слушаться.
— Хорошо. Я сделаю все что ты захочешь. Только давай отойдем от окна. Мне стыдно. Может кто-нибудь увидеть.
— Мам, ты чего? 21-й этаж! Кто увидит? Наш дом самый высокий в районе.
— И все таки, малышка, пойдем в спальню.
— Нет, сначала мы пойдем в ванную. Ты же сказала, что будешь меня слушаться.
— Да, буду.
— Иди и хорошенько выбрей ноги и низ живота.
— Ладно, малыш, сейчас все сделаю. А ты не могла бы, пока, сварить кофе?
— Конечно, мамулечка. Иди.