Эротическая легенда
Давным-давно, в глубокой древности в степях бескрайних обитал народ вольный. Народ кочевой, лихой. Промышлял тот народ набегами на соседей. И не было от них спасения никому. Уберечься несчастным их соседям не было никакой возможности ни за стенами крепостными, ни за далями дальними. Правил тем народом грозный Кирдык-хан.
И простирались владения могущественного хана от гор высоких аж до самых морей тёплых.
Добычей кочевников было не только злато да ценности редкостные. Больше всего нравилось им в набегах полонять дев юных. Гордился всемогущий хан не сундуками с мехами дорогими, не россыпями камней самоцветных, а гаремом своим разноязыким.
И было в его гареме ровно тысяча наложниц одна другой краше.
Так и жил великий хан. Летом вёл войну, захватывая несметные сокровища и пополняя свой гарем. А к холодам уединялся в царском шатре, устраивая смотры наложницам.
Лето в том году выдалось дождливое и неудачное. Мало добычи захватили кочевники в набегах. А зима пришла ранняя с морозами лютыми да снегами высокими.
Перелюбив всех своих наложниц, загрустил Кирдык-хан в шатре своём царском. Тяжёлым камнем легла тоска ему на сердце. А тут как раз донесли нукеры, что проходит поблизости караван запоздалый, везущий товары из стран заморских в земли восточные.
Велел Кирдык-хан позвать купцов уважаемых. Угощал дорогих гостей щедро. Чай ароматный пили. Шербетом сладким лакомились. Вели беседу неспешную. О многом поведали гости хану. Где бывали, чем торговали.
Посетовал великий хан на жизнь свою безрадостную. Хоть и много у него наложниц, да надоели они все. Рассказали тогда купцы, что занесла их как-то судьба бродяжья в леса северные, где торговали они с народом тамошним. А правит тем народом старый седобородый дед по имени Мороз. И есть у него внучка. Красавица такая, что описать словами трудно. И кожей бела, и станом гибка. Коса русая, густая до пят. А глаза бездонные, голубые, как озёра тамошние. И имя у прелестной девы редкостное, под стать суровым местам тем. Величают её Снегурочкой.
Проводил Кирдык-хан гостей, да и загрустил пуще прежнего. Сильно за душу задел его рассказ купцов караванных. Долго думал он, думал и решил. Велел созывать орду для похода в земли северные. Возроптал народ кочевой, что не вовремя набег этот затевается. Стужа лютая в лесах дремучих погубит коней. Но противиться могущественному хану никто не посмел. Делать нечего. Собрались и выступили.
Долго Кирдык-хан вёл своих всадников. Кончилась степь раздольная. Пошли леса непролазные, снегами заваленные. Жгли по пути селения, разоряли города. Но добыча была скудная. Не радовала она кочевников. А лишения терпели немалые.
Вот так шли они и шли, пока не вышли из тёмного леса к бурной реке. На другом берегу, на высокой скале стояло войско немногочисленное, но, по всему видно, готовое головы свои сложить за землю отчую. Решил Кирдык-хан не губить понапрасну воинов на переправе, а послал своих нукеров начать переговоры.
Переговоры получились трудными. Уже зимнее солнце клонилось к закату, а конца им не было видно. Подогнув под себя ноги, сидел Кирдык-хан на мягких подушках и, кутаясь в собольей шубе, не моргая, смотрел на высокого седобородого старца, стоящего перед ним.
— Мороз. Ты — глупый старик, и нам с тобой говорить не о чем. Завтра на рассвете здесь
будет стоять юрта. Пусть приходит сюда твоя внучка. Может она будет умнее, —
поднялся Кирдык-хан, давая понять, что переговоры окончены.
— Хан! Коварству твоему нет границ. Ты хочешь порушить честь девичью и тем
оскорбить мой народ, —
возмутился Мороз.
— Сделав твою внучку жемчужиной моего гарема, я хочу спасти твой народ, —
холодно отрезал Кирдык-хан.
Эх! Ведал бы простодушный дед Мороз, что внучка его Снегурочка давно по лоскуткам раздала свою девичью честь окрестным любохотам. И откуда было знать надменному хану, что девичья честь — это то, что как раз менее всего бережётся именно самими девами. Короче девственности Снегурочка лишилась ещё прошлой зимой.
Как бы там ни было, но с первыми лучами солнца юная Снегурочка стояла перед юртой, разбитой за ночь на краю утёса. Посмотрела она на коня, привязанного у входа, потопталась на месте, собралась духом, откинула полог, да и вошла во внутрь.
Посередине жарко пылал очаг. Юрта устлана была коврами заморскими, работы невиданной. А у очага на бархатном топчане восседал грозный Кирдык-хан в красивом халате, опоясанный золочёным поясом с саблей булатною.