— Ну как выросла? – спросил я, и тут же обнял мать обоими руками, прижимая её теплое и мягкое голое тело к себе.
— Еще и как выросла – улыбнувшись, проговорила она, и её руки обвили меня, словно она желала прикрыть свою наготу от меня, прикрывшись мною же и в тоже время получить от меня прощения за её провинность, а что так не успокаивает ребенка, как материнская нежность, её объятия.
Податливость голой матери, её встречная нежность объятий, вызвали у меня новую сильную волну возбуждения, мой член еще сильнее напрягся и упираясь вниз её мягкого живота, расположившись на лохматом лобке матери, отделяемый только тонкой материей моих трусов, а по моему телу пробежала крупная дрожь. На продолжительное время мы с матерью замерли, стоя всего в полу шаге от кровати, чувствуя, как тяжелеет и сбивается от возбуждения наше дыхание. По телу матери тоже стала пробегать дрожь, а соски на её сиськах прижатые к моему голому торсу превратились в твердые комочки. Она с опозданием поняла, что своей неосмотрительной нежностью вызвала естественную реакцию в неестественных отношениях, и теперь не могла найти выхода из сложившейся ситуации. Чем дольше мы, молча, стояли прижавшись друг к другу, тем сильнее наши тела захватывало возбуждение, и тем меньше оставалось шансов, что не произойдет чего-то неординарного. Наконец, мать решила все же попытаться как-то выйти из этого положения, хотя уже и сама была сильно возбуждена. Её нежный безвинный поцелуй горячих мягких губ мне в шею рядом с ухом, как она хотела, оказался уж не таким и безвинным. Поняв это она попыталась что-то тихо сказать в свое оправдание, но из-за сильного возбуждения и опьянения, из её пересохшего рта сорвался только прерывистый похотливый выдох похожий на стон, обдав мое ухо горячим тяжелым дыханием, от чего я еще крепче прижал её к себе.
Почувствовав усилившийся натиск на её лобок моего окаменевшего члена иногда подергивающегося, она хотела немного ослабить давление и как бы переминаясь с ноги на ногу, расставила их по шире, но и этот её шаг был направлен против того чего она добивалась. Моя нога тут же встала между её разведенными ногами, и я уже ощутил на своем голом бедре её горячую, мягкую, волосатую промежность, а затем отплатив ей интимным поцелуем в шею, так что по телу матери пробежала крупная дрожь от возбуждения, легонько стал подталкивать её назад к кровати.
— Ну, не надо, не балуйся, бессовестный мальчишка – не убедительно проговорила она, но довольно легко поддалась моему натиску, продолжая обнимать меня.
Я опустил её поперек кровати и уже лежа на ней, развел ее свисающие на пол ноги в стороны, так что оказался между ними, а мой член все еще под трусами воткнулся в её теплую мягкую промежность.
— Не надо, мне стыдно — продолжала твердить мать, закрыв глаза — слышишь, не надо, не хорошо это.
— Ну, хоть, чуть-чуть, очень хочется – умоляющим и дрожащим от сильного возбуждения голосом произнес я.
Мать не оказывала ни какого сопротивления, даже когда я запустил свою руку ей между ног, нежно притронувшись к её волосатой промежности, раздвигая пальцами мясистые мягкие половые губки, отыскивая во влажной и теплой щели клитор. Она напротив еще шире развела ляжки, а когда мои пальцы, отыскав её клитор стали нежно его поглаживать, то она стала медленно приподымать навстречу зад, а с губ стал срываться тихий сладострастный стон. Мать уже не произносила «не надо» а только тихо сладострастно постанывала и подмахивала моей руке. Разожженный огонь страсти дядей Валерой, вспыхнул с новой удвоенной силой, у меня и сомнений не было, что её похоть уже переборола, все её притупившиеся алкоголем моральные принципы, и она теперь только жаждала одного, чтобы её трахнули.
— Давай просто потремся письками, а в меня не будешь… — тихо прошептала она, запинаясь от тяжелого дыхания.
Приспустив трусы, я расположил свой член так, что он оказался своим основанием как раз между разошедшихся мясистых половых губок соприкасаясь и при каждом движении скользя по клитору матери. Мы сделали с ней несколько движений навстречу друг другу имитируя половой акт, плотно прижимаясь друг к другу половыми органами понимая, что это только прелюдии.
— Погаси свет – прерывисто прошептала мать со сбившимся дыханием – и давай, ляжем как следует, поудобнее.
Она легла на кровать, на спину уже разведя широко ноги и согнув их в коленях, а я выключил свет и прежде, чем забраться на кровать сбросил с себя трусы, и уже ложился на голую мать тоже голым, между её широко разведенных ног.
— Ладно, давай потрахаемся по-настоящему, дам тебе в честь праздничка один разочек засадить себе, только ты ж смотри ни кому – тихо прошептала она, словно нас кто-то мог услышать, и сама трясущейся от сильного возбуждения рукой направила мой окаменевший член в свое горячее влажное и скользкое от похоти влагалище.
Её приятно обжигающее влажное влагалище с жадностью всосало мой член по самый корень, столкнувшийся своей головкой с его дном. Мать начала подмахивать моим толчкам в ней, высоко подбрасывая свою мягкую широкую задницу, прижимаясь мягкими ляжками к моим бедрам, и страстно целуясь со мной в губы
— Спускай в меня не бойся… – заикаясь, тихо шепнула она, чувствуя, как мой член стал подергиваться в её влагалище.
Я бы мог уже несколько раз кончить в неё, но сдерживался, желая растянуть подольше этот умопомрачительный секс с матерью. Я продолжал в такт долбить подмахивающую мать в хлюпающее и чмокающее влагалище, которая все чаще начала напрягать свое тело подо мной с силой сливаясь своим лобком с моим, а затем напряглась и во все застыла.
— Я спускаю, еще… еще… сильнее… насаживай… меня… о…о…
С ее губ сорвался громкий протяжный стон сладострастия, а затем все её тело расслабилось и затряслось в крупных судорогах, кончала она бурно и продолжительно, продолжая трястись на моем члене. Между тем и я с первыми спазмами влагалища, больше не в силах был сдерживать себя, воткнувшись головкой члена в его дно, стал вливать сгустки спермы.
— О как хорошо… а я думала ты еще у меня маленький и не умеешь… — запинаясь произнесла мать, минут через пять после того как умопомрачительные волны истомыотпустили наши обессиленные тела.
Сбившееся дыхание начинало восстанавливаться, и я хотел уже встать с матери и вытащить из неё свой член, но она из последних сил еще подмахнула мне и руками удержала меня за задницу.
— Не спеши вытаскивать, дай у меня матка перестанет дергаться, чувствуешь, как моя писька сжимает твой член.
Я ушел от матери в свою комнату, только минут через двадцать, когда она уже замерла подо мной, крепко заснув от приятной усталости с моим членом во влагалище. Я не стал её больше трахать, хотя мой член еще во влагалище приобрел «боевой вид», понимая, что это будет для неё уже не столь приятно. Мать даже не пошевелилась, когда я вытащил из неё свой мокрый член и встал с неё. Она так и осталась лежать с широко разведенными полными ляжками в стороны, а из её глубокой щели между мясистых половых губок со слипшимися кое-где вьющихся волос, появилась струйка мутной жидкости моей спермы и её обильных выделений, вытекающих из влагалища. Я заснул, обдумывая, как мне завтра вести себя с матерью, хорошо понимая щекотливость возникшее ситуации, влекущие коренные изменения в наших с ней отношениях.