— Надеюсь они тебя хорошо рассмотрели? – со смехом спросил я.
— Вот тебе, вот! Получай ! – Настя стала брызгать на меня холодной водой и принялась щекотать мокрыми руками. Пришлось уйти в глухую оборону – спрятаться под одеяло.
Настя начала греметь ложками и поварешками, весело приговаривая:
— Сейчас напечём блинчиков, варенье есть, чай с лимоном.
— Кофе свари.
— Всё что пожелаете, мой господин, — присев в изящном поклоне, ответила она.
Настя надев наушники, слушала музыку. Энергично размешивала тесто для блинов, одновременно приплясывала, крутя голой попкой. По комнате поплыл запах, свежее сваренного кофе, « терпеть ненавижу растворимый», затрещало масло на сковороде. Пора одеваться и идти умываться, решил я.
Освежившись, я сел за стол и энергично застучал вилкой по тарелке. Настя плюхнула мне, со сковородки, горячий, румяный и аппетитный блинчик. Быстро, пока не остыл, намазал его вареньем, свернул в трубочку и в рот. Глоток чёрного кофе и Кайф!
Очередной блинчик я попросил, уколов Настину попку вилкой.
— Ой! Ещё раз так сделаешь — получишь, горячей сковородкой, по башке! — строго заявила Настя. Решив не рисковать, добавку я стал просить, нежно поглаживая Настины ягодички. Когда я, в охотку, умял дюжину блинов, Настя завопила:
— Васька, ну ты и троглодит! Тебя легче удавить – чем прокормить! Брысь из-за стола, а то я сама голодная останусь.
Притворно, не довольно бурча, я завалился на кровать. Наблюдать как Настя завтракает. Тут в паху недовольно, зашевелился член, заявляя свои права:
— Ты вкусно позавтракал. А я – голодный! Не гоже обижать друга, решил я. Разыграю-ка я, импровизацию!
— Только сравнялся с голодными и на тебе – брысь! Блины такие маленькие, да ещё горелые! Кафе – дрянь – вскипел, — ныл я.
— Врёшь ты всё. Вон с каким аппетитом ел, — не подалась на провокацию, спокойно сказала Настя.
— И в постели ты нечего не умеешь! Ледышка – худышка!
Это её зацепило, широко раскрыв рот, от удивления, она уставилась на меня.
— Наигрался я с тобой, теперь брошу.
— Лучше отобью у Володьки Машу, она баба ядрёная, с такой в постели не замерзнешь.
Её широко раскрытые глаза, стали наполняться слезами. Только истерики мне тут не хватало.
— Маша – красавица! А какие пироги печёт – язык проглотишь, — дожимал я.
Последившие её действия застали меня врасплох. Настя схватила мокрое полотенце, сдёрнула с меня одеяло и стала лупить меня полотенцем. Настя рычала как разъяренная кошка, нанося очередной, болезненный удар. Она, предусмотрительно, отскакивала, не давая мне выхватить у неё полотенце. Гоняться за ней голым по комнате – в мои планы не входило. Я взвыл от боли и забился в угол кровати, к стенке. Тут она осторожность и потеряла. Стремительный бросок, кратковременная, ожесточённая борьба. И вот я победитель! Положив Настю на лопатки, я оседлал её, прижав её руки своими коленями к кровати. Иппон – япона мать – чистая победа!
Свитер распятой жертве я завернул к шейке. И стал не больно но быстро шлёпать её грудки, мял её титьки и щипал за соски, приговаривая:
— Вот и попалась та что – кусалась! Сейчас эти наглые титьки – мне за всё ответят.
— А блинчики у тебя объедение! Я люблю тебя, стройной и грациозной. И трахаться с тобой здорово!