Я была совершенно шокирована этим предложением! Я уставилась на него недоумевающим взглядом, замерев от страха. Он же продолжил наступление, приведя меня в чувство прикосновением холодного металла к губам.
— Бери, не бойся, я не собираюсь тебя убивать.
Я разинула рот, чтоб что-то ответить, а он тут же пропихнул ствол. О, он сейчас явно был на вершине блаженства, корчащаяся от страха женщина с пистолетом во рту — это было пределом его мечтаний.
— Не бойся, поиграй с ним. Помнишь, как ты с мороженым игралась? Ты великолепно это делала!
Я приподнялась на локтях, все также со страхом поглядывая на своего мучителя, и, отведя своей рукой пистолет чуть дальше, заскользила языком по кругу. Потом скользнула им внутрь дула и обхватила его губами, закрыв при этом глаза и стараясь изобразить выражение явного блаженства на лице. Я скользила вдоль ствола влажным ртом, поглаживая при этом его руку, держащую пистолет, иногда я открывала глаза, чтобы посмотреть на него взглядом, полным покорности и вожделения. Наконец, он отбросил пистолет в сторону, и, взяв меня за талию, одним рывком насадил на свой вздыбленный член. Он уже был обнажен, видимо во время моих «игр» мужчина не выдержал, чтоб не подрочить. Мне сложно описать то, что я испытала в тот момент. Знаете чувство, когда едешь в машине с открытым верхом и на очень большой скорости, и на дороге начинается резкий спуск, и ты летишь в него без тормозов, как в омут, когда сводит все мышцы внутри от страха, адреналина и восторга? Вот нечто подобное, только в тысячу раз сильнее.
Он с удивлением обнаружил, что я уже довольно давно возбуждена и теку, его это подстегнуло еще сильнее. Он влепил мне звонкую пощечину и снова одел на свой член мое хрупкое тельце, заставив меня кричать и извиваться на его пульсирующем крепком органе. Он целовал мою шею страстно, неистово! Явно стремясь оставлять на теле фиолетовые ядреные засосы! Я же с придыханием вожделенно шептала ему на ухо всякие пошлости. Кем я только себя не называла, теперь это даже произносить вслух стыдно! А когда он входил в меня особенно глубоко, то я с шепота переходила на бессвязные выкрики, и царапала его спину своими дьявольскими когтищами.
Я кончала и кончала, чувствуя в себе этот горячий инструмент наслаждения, перед глазами все плыло, к концу я обессилила настолько, что руки мои болтались как у куклы, а с губ срывались только слабенькие хриплые вскрики. Наконец, он схватил мои волосы, и, заставив сильно прогнуться, излился в меня с победным рыком. Закончив, он вынул из меня свой обмякший член и пошлепал им по моему гладенькому лобку. Это дико заводит, скажу я вам! Знаете, у меня тогда возникла ассоциация с ложкой, которой стучат о край бокала, чтобы стряхнуть с нее капли, вроде ничего такого, и ассоциация самая что ни на есть невинная, но это почему-то показалось мне тогда дико унизительным. Меня как током пробило! Я тут же схватила его член в руку и прильнула к нему губами. Нет, это был не минет, и даже не оральный секс — это был самый настоящий отсос. Я просто сосала его член, всасывала в себя с такой силой, что его ноги задрожали, а руки невольно опустились на мое плечо и голову. Он сдавленно простонал, когда я выпустила его член и в комнате раздался звук рассосавшегося вакуума, чем-то напоминающий выдергивание пробки из бутылки.
Он снова глянул на меня взглядом хищника, взял рукой мою промежность и сильно сжал, заставив меня вскрикнуть.
— Смотри мне в глаза, шлюха!
Я подняла голову, и встретилась с ним взглядом, все таким же злым, но при этом, прослеживалась уже какая-то нежность. Он отпустил руку, одобрительно пошлепав меня по хлюпающим половым губам, и принялся ввинчивать пальцы в мой задний проход. Тут-то я догадалась про смысл неотрывного взгляда. Он хотел снова мучать меня, причинять боль, и видеть при этом, что я сама, добровольно, смотрю ему в глаза. Плачу, корчусь от боли, но смотрю. Что собственно я и делала. Это было невероятно больно. Он начал сразу с трех пальцев.Трех больших, огрубевших, мужских пальцев! Я дрожала от боли. Слезы градом катились по моим щекам, а он безжалостно имел меня рукой в задницу. Чтоб хоть как-то скрасить боль я принялась целовать его грудь, не разрывая зрительный контакт.
Ему явно понравилась моя инициатива, потому что вид его сделался еще более довольным. Наверное, что-то в этом есть — в его глазах я была плачущая от боли, причиняемой им же, женщина, стремящаяся еще и приласкаться. На самом же деле эти поцелуи меня просто отвлекали, поэтому я целовала сильно, страстно, почти как он, может даже засосы оставила. Доведя до состояния «предоргазменной трясучки» он развернул меня как куклу и, поставив на четвереньки, резко вошел в мою задницу, взяв при этом меня за плечо и максимально оттянув, так что я дугой выгнулась под его напором и выставила попу для его напористого члена. Пальцы же, которые только что побывали в моей заднице он вложил мне в рот, продолжая трахать меня с неимоверной амплитудой движения. Я сладко постанывала, так как боли он мне уже не причинял, и старательно обсасывала предоставленные пальцы. Эта сладкая пытка продолжалась чуть меньше, чем предыдущая. Он иногда вытаскивал свой член из моей попки, чтоб полюбоваться на предмет своих стараний — зияющую дыру моего ануса. Я же в такие передышки ложилась грудью на кровать, и, выставив попу еще сильнее, растягивала ее руками. Иногда этот извращенец заставлял меня сокращать мышцы сфинктера, видимо дыра, меняющая свои размеры его заводила еще сильнее.
Особенно мне понравилось, когда он снова ввел туда пальцы, и приказал сжать их. Я и впрямь в тот момент чувствовала себя какой-то резиновой куклой, которая раскрывает и закрывает свои дырки по нажатию заветной кнопочки. Но увы, я была такой падшей блядью, что мне и кнопочка не требовалась. Я повиновалась его приказу, а он медленно вытащив их из меня, снова приказал облизать, благо я была чистая и, собственно, кроме чувства унижения, ничего плохого в происходящем не было. После этого он приступил к очередному заходу, снова вонзив в мою истерзанную попку свое орудие и задвигав им внутри меня с бешеной скоростью. Я как можно сильнее сжала мышцы и он, введя его еще несколько раз, быстро развернул меня лицом к себе и начал кончать. Хоть мой рот и был открыт, а язык призывно высунут, сперму он умудрился разбрызгать по всему лицу, даже на мои каштановые волосы попало.
В запале он еще некоторое время не отпускал мою голову, периодически ударяя членом по губам, но придя в себя, отпустил и довольно повалился на кровать. Я же принялась за привычную процедуру «уборки», тщательно слизывая с мужчины следы своего присутствия. Закончив, улыбнулась, хоть это и жутко выглядит со спермой на лице и спросила разрешения отправиться в душ. Реакцией он меня поразил. Он вдруг весь как-то преобразился, изменился в лице, стал невероятно серьезен — именно, не зол, а серьезен. Он приблизился и поцеловал меня, прижимая к себе крепко-крепко, и, затем, немного отпрянув, посмотрел прямо в глаза — и знаете, ни капли брезгливости или отвращения, все-таки для него я была обкончанной шлюхой. Нет, он смотрел умоляюще.
— Останься. Останься со мной, — с этими словами он начал покрывать мое тело поцелуями — другими, трепетными, нежными, — Ты моя. Ты будешь моей! — шептал он с придыханием, — Ты лучшая, лучшая!
Эх, ненавижу этот момент. Теперь была моя очередь ликовать и любоваться сломленным мужчиной. Но вот парадокс, хоть я и черт, но все же в женском обличье — и никогда мне вид сломленного мужчины особого счастья не доставлял. Скорее наоборот. Но я не хотела унижать его своей жалостью, поэтому я взглянула на него с усмешкой и ответила:
— А ты клиент, всего лишь клиент. Не лучший, и не худший. И моя работа закончена, потому что на улице рассвет, а я все-таки ночная бабочка.
С этими словами я ушла с его кровати, ушла из его дома, и растворилась из его жизни.