— Я бы на твоём месте тут особенно не веселился. Не забывай, кто сейчас в каком положении находится, — и он резко, почти грубо проводит ладонью по его члену, растирая по головке большим пальцем выступившие капли смазки. Дин, задохнувшись от ощущений, в первый момент зажмуривается. Но потом всё-таки открывает глаза, заставляя себя смотреть прямо в глаза Сэму — его взгляд говорит за него. И вот теперь руки у Сэма начинают не просто дрожать – лихорадочно трястись. Во взгляде Дина – вынужденная покорность. И это действует лучше любого афродизиака. Сэму не обязательно знать, что на самом деле Дин покоряется с первой минуты, с самого начала, и что всё остальное – искусно продуманная игра, распаляющая его до предела. Дин не должен понять когда-нибудь, что Сэму всегда ещё больше него хочется прервать прелюдию и перейти к делу.
Потому что так, как есть – удовольствия больше.
— Да вставь ты мне уже наконец, — вымученно говорит Дин, подаваясь навстречу так яростно, что ремень впивается в кожу запястий.
— Как скажешь… — Сэм делает вид, что готов сейчас же исполнить его просьбу, и Дин испуганно отбрыкивается.
— Ты, кретин, смазку-то возьми! Я не мазохист, вообще-то.
— Ну конечно… — впрочем, смазку Сэм выуживает из кармана валяющихся на полу джинсов – он хорошо подготовился к вечеру – и тут же употребляет по назначению. Дин жадно следит за его пальцами, очень жалея, что это не его руки сейчас размазывают смазку по члену брата; повисает на ремне в тщетной попытке освободиться. Сэм следит за ним из-под чёлки, наслаждаясь потрясающе яркой по своей красоте картинкой – чёртов Дин умудряется выглядеть несломленным даже со связанными руками.
И тут Сэм наконец делает это, погружается с тихим всхлипом в горячую плоть. Дин откидывается назад, выгибаясь навстречу проникновению; разводит колени в стороны, чтобы сразу же обнять ими брата за талию, выстанывает протяжно его имя. И это Дин, — думает Сэм, — Это… чёрт его подери… та самая сволочь, за которой я таскаюсь вот уже столько времени? Да кому рассказать… не поверят… И крышу сносит. Дин в такие моменты всегда затыкается, только вскрикивает глухо с каждым толчком; Сэм наоборот не может заткнуться ни на секунду, с поцелуями даря неоправданное количество нежностей.
— Дин… хороший мой… мальчик мой любимый… Да, вот так… Как же я тебя… Дин!
В уголках глаз Дина, на длинных изогнутых ресницах блестят слёзы, и это заводит Сэма ещё больше, заставляя полностью потерять контроль, гладить исступлённо острые локти, подхватывать под поясницу, врываясь в податливое, покорное – ему одному – тело.
— Я люблю тебя, — тихо шепчет Дин. Это срывается с языка необдуманно, само собой, но не остаётся неуслышанным и для обоих становится последней каплей, чтобы в голове зашумело морским прибоем; чтобы мир взорвался на секунду и тут же выплеснулся горячими каплями наружу.
Тяжелое дыхание, щекочущее влажную кожу. Мягкий, неторопливый, успокаивающий поцелуй. Осторожно выйдя, Сэм тянется развязать Дину запястья, покаянно смотрит на покрасневшую, местами оцарапанную кожу. Ему даже хочется на какую-то долю секунды приникнуть к ней поцелуем, но тут Дин, фыркнув, отнимает руки обратно, начиная растирать запястья.
— Ну ты и придурок. Что-то тебя вечно после хорошего траха на девчачьи нежности развозит… – он смеётся, не позволяя себе с ужасом вспомнить о том, что его угораздило сказать вот буквально пару минут назад. Секс и в самом деле был отличный. Вот только… что теперь? Обычно они просто расходились по собственным кроватям и засыпали. Точнее, Сэм засыпал, а Дин вдумчиво и с интересом изучал потолок. Или что-нибудь ещё… такое же увлекательное. Дин совершенно ясно понимает, что больше этого не хочет. Но что-то менять не хочется ещё больше. И что делать… вот ведь. Ляпнул, действительно.
— Дин… — говорит Сэм, и Дин, бросив взгляд на лежащего рядом брата, замечает, что между его бровей залегла лёгкая морщинка. Ну что опять такое? Он поворачивается к Сэму, опершись на локоть. – Дин, я насчёт той истории… С Пикапом-призраком. Я тогда очень испугался, правда. Ты знаешь, я просто не позволил себе подумать, что будет, если я рассчитаю неправильно. Иначе у нас бы ничего не получилось. Как я боялся за тебя, идиот…
— Это наша работа, Сэм, — говорит Дин, проглотив ощутимый комок в горле. Ему становится немного полегче, как будто бы терзавшая его душу затаённая боль, выйдя наружу, стала гораздо меньше. – Всё нормально.
Сэм ничего не говорит, но, помедлив, обнимает его за плечи, целуя в затылок. Да и что тут ещё скажешь? Он просто прижимает его к себе, и Дин, устроившись головой на его плече, может сколько угодно разглядывать потолок. Теперь это занятие кажется ему очень даже ничего. По крайней мере… с такого ракурса.
E-mail автора: zareckaya@list.ru