— В доме больше негде спать. А я не средневековый рыцарь, чтобы валяться на полу, охраняя покой принцессы. И перестань мне выкать. Мы провели ночь вместе, согласись, можем перейти на ты?
— Как ночь?… — зелёные глазищи расширились, на побледневшем лице застыло выражение ужаса.
— Не в том смысле. Но спали вместе. Кстати, туалет прямо по коридору и налево.
Светлана окончательно стушевалась.
— Я сейчас, — поискав глазами юбку и не найдя её, она завернулась в одеяло и попробовала пойти.
Тут же упала.
— Да брось ты. Я видел тебя, можешь не прятаться, — раздраженно бросил он.
Упрямо подхватив одеяло, она засеменила по коридору.
— Кофе будешь? — окликнул её Бронский, когда она вышла из ванной, продолжая кутаться в одеяло.
— Нет, спасибо. Какой здесь адрес? Я должна вызвать такси.
— Как хочешь, — он назвал адрес, прихлебывая из кружки ароматный напиток.
Запах кофе наполнил кухню.
— Только как ты поедешь? Одежда мятая, на юбке нет пуговицы, и с молнией что-то.
— А вы дадите мне утюг?
— Не поверишь, в доме нет утюга, — с усмешкой сообщил он. — Когда мне надо погладить, я звоню, приходит горничная. Где-то у себя гладит, потом приносит. Но сейчас три часа ночи. Хочешь, звони, но я сомневаюсь, что кто-то придёт. Кофе будешь? — опять спросил он.
Светлана растерянно кивнула. Никогда ещё с ней такого не было. Она пожалела, что согласилась на предложение Колобка, что общалась с этим бессердечным самонадеянным типом, который с самого начала не собирался давать интервью. Он же только смеялся над ней! Тоже мне, гений литературы! Строчит всякую кровавую ерунду…
Она машинально взяла предложенную кружку с кофе, сделала глоток, и вдруг слёзы сами закапали из её глаз. Она пыталась удержать их и громко всхлипнула. Но это не помогло, крупные слёзы покатились по её щекам. Светлана расплакалась, жалея себя и хороня свою мечту работать в «Премьере». Она старалась успокоиться, но ревела всё больше.
Бронский растерялся. Так горько женщины при нём никогда не плакали. Сделал шаг к ней. Остановился. Всё-таки подошёл, и неуверенно обнял, поглаживая по роскошным рыжим волосам.
— Ну, хватит, котёнок, хватит… что ты, в самом деле? Всё будет хорошо. Всё наладится. Утром всё устроим… Ну, не плачь…
Светлана растворялась в жалости к самой себе. Она злилась на Колобка, злилась на себя, на свою неловкость и застенчивость, которые, как она считала, никак не вязались с журналистикой. Злилась на свою дурацкую особенность — быстро пьянеть от капли любого алкоголя. И от всех этих чувств, переполнявших её, Светлана рыдала всё сильнее, уткнувшись в грудь Станислава.
Бронский продолжал успокаивать её и с ужасом понял, что он хочет эту маленькую, беззащитную девушку, нежное рыжеволосое чудо. Хочет с неимоверной силой. Что если он сейчас её не возьмёт, то случится что-то страшное — землетрясение, ураган, или другая катастрофа вселенского масштаба. Нагнувшись к ней, поцеловал её в щёку, потом ещё раз. Она вздрагивала в его руках. Он ощутил солоноватый вкус её слёз и, взяв заплаканное лицо в ладони, поцеловал глаза. Она дёрнулась, делая слабую попытку освободиться.
— Всё будет хорошо, малыш. Все будет хорошо, — прошептал он охрипшим голосом и продолжал целовать её глаза и щёки, медленно подбираясь к губам.
Коснулся их. Один лёгкий поцелуй. Она, расслабляясь в его руках, немного приоткрыла губы. Бронский бережно и очень нежно покрывал её лицо поцелуями, время от времени возвращаясь к губам. Она отвечала, сначала робко, неуверенно, потом, подчиняясь его напору, более доверчиво, страстно.
А он всё продолжал целовать её, не давая опомниться, так, что она начала задыхаться. Мелькнула мысль оттолкнуть его. Но… Светлана не сделала этого. Крепкие руки медленно, пуговица за пуговицей, расстегнули блузку. Покрывая поцелуями её шею, тонкие ключицы, худенькие плечи, Бронский освободил Светлану от шёлкового плена. За руку потянул в спальню. Белое одеяло сползло вниз и легло на полу. «Как пена, у ног Афродиты, — мелькнуло дурацкое сравнение. И сразу подумал: — Вот чёртова девчонка! Из-за неё всякая глупость лезет в голову».
Он подхватил её на руки и понёс, мягко опустил на кровать. Она растерянно захлопала ресницами и сделала робкую попытку встать. Но Стас поцелуями погасил ее сопротивление. Она не могла и не хотела сопротивляться его натиску. Он целовал и целовал ее всё смелее, настойчивее. Она расслабилась, окончательно откинулась на кровать, закрыв свои изумрудные глаза, отдаваясь его власти.