— По высшему разряду, — игриво улыбнулась Надюха, пленяя гостя глубоким проемом халата на груди. Феофанов тоже глянул на стол, который уже ломился от закусок и пития, и одобрительно кашлянул в кулак. Это означало «пора начинать…».
— Прошу, Григорий Ильич, подкрепиться с дороги, чем бог послал, — начальник пододвинул к столу мягкий стул.
— А остальные? – обвел тот рассеянным взглядом томящихся в коридоре будущих жертв проверки.
— А-а-а…Подождут.., — начальник отдела небрежно махнул рукой.
— Но без женского элемента и хозяина этого дома, думаю, никак нельзя, а? – гость испытующе глянул на начальника отдела.
— Вы, как всегда, правы Григорий Ильич. Проходите, названные товарищи, прошу к столу, — начальник одобрительно глянул в сторону повеселевших приглашенных. Те, не мешкая, уселись за стол.
Начальник встал и поднял рюмку.
— С удачным прибытием вас, Григорий Ильич, в, так сказать, наши «Пенаты».
— Вроде бы в прошлый раз мы были не здесь? – повел гость недоуменным взглядом по стенам комнаты.
— Верно. Здесь вы впервые. Только отстроили. Спасибо, что поддержали нас «финиками», а не то пропали бы мы без вас, — начальник, казалось, пожирал гостя доброжелательным взглядом.
— Спасибо, на добром слове, — гость встал, поочередно чокаясь с приглашенными.
…Когда все выпили по третьей и хорошо закусили, толстая Надюха, на минуту отлучившись, вошла и всплеснула руками:
— Соловья баснями не кормят. Пора заняться делом. Мальчики, прошу в парилку…- полыхнула она белизной бедра, сверкнувшего в пройме белого халата.
— Если женщина просит, да еще такая, то трудно отказать, — встал полковник и погладил «чудесницу» по огромной ягодице, проступающую из — под натянутого на нее халата.
— Похоже, что он на вашу мамзель клюнул, — ехидно шепнул на ухо начальнику майор Поленов.
— Мир от этого не обеднеет, — усмехнулся тот в ответ, кивнув в сторону «кормы авианосца».
В зале тут же появились Маша и Глаша, подхватили гостя под руки и бойко перенесли в раздевалку. Там, не обращая внимания на тщетные «я сам»,они быстро раздели полковника, дав ему в руки полотенце и мочалку. Тот, стыдливо прикрыв мочалкой «срам», направился в парилку. Там его встретил с березовым веником в руке голый мичман Хмуриков.
— Прошу сюда, товарищ полковник, — указал он на гранитный топчан, от которого поднималась парная дымка.
Гость улегся на теплый, пахнущий морем, гранит и отдал свое безвольное тело в руки истязателя. Тот окропил тело гостя какими-то, приятно пахнущими каплями из пузырька, прошелся ладонями по его спине, заднице и ногам своими жесткими руками, втирая снадобье в кожу, и принялся бить. С каждым ударом веника тело гостя дергалось, словно от ударов кнута на площади пыток в средневековом городе, и сладкая истома стала заволакивать его мозг. Ему казалось, что его тело поднялось и свободно парит в воздухе.
— Не желаете испробовать? – полковник сквозь сморившую дрему едва разглядел перед носом что-то длинное, торчащее у его носа.
— Валяй, — вяло кивнул он и закрыл глаза. И тут он почувствовал, как это толстое, теплое, влажное приятно заползает в его зад. Он уже догадался, что «Это», но ощущение было настолько приятным, что он даже и не пытался уточнить, какой обряд новоявленный «факир» совершает над его уставшим в дороге и теперь так предательски разомлевшим телом. А «Факир» тем временем ускорил возвратно-поступающие движения, подливая к его анусу какую-то скользкую с пряным запахом жидкость. Он накачивал его тело с такой быстротой, что в теле гостя стало зарождаться жгучее желание принять в себя тот «дар», который ему явно готовил этот не в меру сообразительный хозяин бани.
— Вам нравится? – прошелестело над его ухом.
— Угу. Ущипни за спину, когда закончишь работу.
«Факир», как будто только этого и ждал. Он ухватил его таз обоими руками, сильно прижал к себе и, дергаясь всем телом, стал бурно сливать в тело гостя свою драгоценную жидкость. Закончив процесс, «факир» стал сильно хлестать веником его тело, которому, словно во сне, слышались едва различимые слова: «Вот тебе! Вот тебе! Будешь знать, как с проверками ездить и беспокоить честных людей!».
— Что ты там шепчешь? – спросил Феофанов.