Произошло это событие одним ничем не выдающимся вечером. Придя с работы, я обнаружил дома веселую компанию — моя любимая женушка Ленка, уже изрядно накачавшаяся, и ее ближайшая подруга Наташка. Так уж получилось, что Наташку я знал давно — когда-то наши мамы лежали на соседних койках в роддоме, а моя семья жила неподалеку от Наташкиной, и родители часто ходили друг к другу в гости, ну а с моей половиной она училась в одной группе в институте. После института она вышла замуж за какого-то бизнесового мена, жила неплохо, и у нас появлялась нечасто. Раскрасневшись, обе девушки с энтузиазмом вспоминали студенческие годы. На столе стояла уже практически пустая бутылка коньяка, а Ленка с Наташкой, ничего не замечая и не слыша, уткнулись в старый альбом, где моя половина хранила свои фотографии, и наперебой вспоминали веселую студенческую жизнь:
— А это Машка Соколова, помнишь Машку, она с рыжим Сережкой с параллельного потока роман крутила, ну, еще за ним в Ленинград летала, — оживленно тыкала в порыжевшую от времени фотографию Наташка,
— Ага, летала, летала, от него и залетела, летчица-залетчица — захохотала моя ненаглядная, заваливаясь на спину.
При этом полы ее халата разошлись, и я с удовольствием увидел ножки, полноватые, но до сих пор не потерявшие хорошей соблазнительной формы. Вообще, в этот год отопление в нашем доме работало в такую мощь, что казалось, будто энергетики хотят заставить нас всех снять все до трусов. По этому случаю, а также потому, что алкоголь добавил градус температуре обоих красавиц, они были одеты довольно легко. Моя женушка была одета в легкий летний халат-кимоно, который я любил за то, что он не имел пуговиц, и мне было легко распускать руки, при каждом удобном случае. Так как наш ребенок благополучно изводил мою тещу, будучи высланным к ней на зимние каникулы, а других мужчин, то есть меня, в доме еще не было, Наташка, тоже не стеснялась. Она сидела в окружении свитера, накидки-безрукавки, джинсов и теплой блузки, каковые она и снимала с себя по мере поступления коньяка в ее организм. В результате этих действий, на ней остались только кружевной лифчик, функция которого, на с мой мужской взгляд, была в том, чтобы не поддерживать, а соблазнительно показывать его содержимое, и полупрозрачные колготки, через которые очень симпатично проглядывали маленькие трусики, такие маленькие, что практически ничего не скрывали. Последние предметы одежды меня и заинтересовали больше всего. Наташка была девушкой грациозной, но фигуристой, и груди, спрятанные в лифчике, пытались вырваться на волю, вследствие чего были видны краешки довольно крупных околососковых кружков, а при опускании взгляда ниже я почувствовал, что мое хозяйство начинает напрягаться. Чтобы не быть застуканным за подглядыванием, как прыщавый школьник, я вошел и громко спросил:
— А больше от этого рыжего никто из присутствующих не залетал?
Ответом мне был веселый визг Наташки, которая принялась укрываться всеми валявшимися поблизости частями своего туалета, и пьяный диагноз моей благоверной:
— Дурак, и не лечишься! Не смущай Наташку, и вообще у нас коньяк закончился, если хочешь — сбегай, а то мы ничего тебе не дадим, — при этом она покачала пальцем, — ни-че-го!
— А что кто-то из вас мне даст :. что-то? — ухмыляясь спросил я. Тапок жены просвистел мимо, так как я предусмотрительно выскочил в коридор.
После моего возвращения картина немного изменилась — фотографии студенческих лет поменялись на фотки нашей семейной жизни, а на Наташке уже был надет старый женин летний халат, имеющий всего две пуговицы, которые позволяли прикрыть только нижнюю часть соблазнительного тела. Зато грудки жениной подружки, к моему большому удовольствию, были доступны для полного обозрения. Жара в квартире тоже делала свое черное дело, и обеих девочек развозило все с большей силой. Разговор уже шел о Наташке, и из него я понял, что недавно бизнесовый мен, проживший с ней целых 15 лет, бросил ее ради 18-летней девочки.
— Я его, гада обихаживала, хуеву тучу документов до трех ночи перепечатывала, от налоговой его отмазывала, а он, скотина, на эту молодую блядь позарился! — горячилась Наташка.
Чтобы наше застолье не переросло в вечер поливания помоями бывшего мужа, я быстренько раскупорил бутылку и мы выпили за них, за умных. Затем мы выпили за прекрасные молодые годы, за студентов и картошку на первом курсе, за детей, а затем за родителей таких красавиц, которые сидят со мной. Мою жену развозило все больше и больше. Она, прикрыв один глаз, и подбоченясь, взглянула на меня:
— Хочу танцевать! А ты, урод, можешь пригласить на танец даму?
— Которую из двух? — поинтересовался я.
— А обеих сразу, — гордо ответила жена. — Или тебя на двух не хватит?
— Хватит, хватит, и на двух, и на трех,- попытался я ее успокоить.
— И вообще, Наташка, может быть не хочет вдвоем?
— Хочу, — сказала Наташка и тут же смущенно захихикала.
— Хочет, она давно на тебя глаз положила, она мне еще в институте говорила, — пьяно щурясь сказала жена. — Только я лучше, правда?
Алкоголь уже хорошо подействовал и на меня.
— А это проверить надо, — сказал я. Давайте не вместе, а отдельно танцевать, мне ведь надо сравнить, кто из вас лучше.
— Ах ты гад такой!- начала жена, но я закружил ее и мы стали весьма сексуально танцевать что-то медленное. Смотря мне в глаза, она принялась скользить своим телом по моему вверх и вниз, при этом, игриво поглаживая меня по моему хозяйству, которое не замедлило тут же увеличиться в размерах. Халат ее при этом практически полностью распахнулся, обнажая очень аппетитную, упругую пару грудок, с задорно стоящими коричневатыми сосками.
— Ленка, не при гостях, — смущенно прошептал я.
— А что, хочу и буду! — радостно воскликнула жена.
Тут окончилась музыка, и пока за ней шла какая-то быстрая мелодия, мы опять употребили по рюмашке. Волнующее наличие двух полураздетых молодых, полупьяных женщин будоражило мне кровь.
— А теперь второй этап испытания, — радостно завопил я, когда началась очередная медленная композиция.