— Где он был на этот раз?, — озлобленный голос профессора ездил по ушам. — Чуть ли не единственная из оставшихся на Земле мужская особь чудом попавшая именно в Россию, да еще и именно к нам, а вы умудряетесь потерять ее уже в сотый раз! Неужели какая то животинка может быть умнее и хитрее научных работников? Да какие из вас ученые, гелертеры проклятые!
Да, он был жутко зол, но выразить свою злость целиком и полностью не позволяло воспитание. Вообще профессор Обухов неплохой мужик, хоть и ворчливый. На вид лет 35, очень высокий и худой. На голове носил высокий хвост, кончики волос как раз доставали до попы (кстати, весьма такой аппетитной). Несмотря на свой возраст, Обухов был совершенно седым. У него были слегка раскосые глаза и вечно гладковыбритое лицо. Поговаривали, что в детстве он случайно вылил на себя содержимое какой-то пробирки в подвальной лаборатории отца. Этим злые языки и объясняли седовласость и отсутствие растительности на лице (и не только) у профессора Обухова.
Вот уже битый час сотрудники лаборатории в полном составе выслушивали нагоняи. Мужскую особь анниба уже нашли, а вот люлей в суматохе получить не успели, вот и наверстывают упущенное. Кто-то из толпы отчитывался о том, что анниба схватили всего в 200 км от лаборатории. То, что он не убежал далеко объяснялось и тем, что хватились его сразу, и тем что один из шейных позвонков ему заменили «Ищейкой», недавно разработанным отслеживающим устройством.
Правда «Ищейка» подавала сигнал только если она находилась не дальше 250км от «компьютера слежения», и то сигнал был до ужаса слабым. При том, что если вшить «Ищейку» человеку его можно найти хоть на Северном полюсе. Каким-то образом состояние анниба влияет на всю аппаратуру, которая находится неподалеку от него, а уж тем более если она внутри его. Поэтому и приходилось обоих аннибов держать в подвале, иначе все железо вокруг или начинало врать, или теряло былую мощность. Но это если анниб испытывает негативные эмоции. Най после знакомства с людьми всегда был зол. Поэтому можно было считать, что ученым повезло. Ушел бы чуть дальше — и с концами.
Тут в кабинет буквально ворвалась Тамара Федоровна, пожилая женщина, которая занималась кормежкой и уборкой у подопытных животных. Прическа как после бурного секса, в руках окровавленные миски, на лице застывшая глупая улыбка, взгляд расфокусирован…
***
Най не ожидал появления человека. Оно его сбило с толку. Ведь никто не должен видеть их спаривание, так уж повелось. Не зря же самки их клана во время течки разбредались по всему лесу по одиночке. И уже оттуда призывали самцов.
Най попытался как можно быстрее достать члены из Шесть-Шесть. Но… они уже стояли в «замке». Основания всех членов Ная на конце имели утолщение (так называемую «луковицу»), которое во время изливания семени проваливается внутрь и набухает до шара невероятных (для человека) размеров. Влагалища Шесть-Шесть слишком плотно охватывали луковицы. Похоже, они были девственны до этого момента.
«Ну конечно, она же с самого начала жила с людишками», — дошло до Ная. Шесть-Шесть издавала громкие гортанные звуки, сменившие тихое курлыканье. Най потихоньку спускал в нее всю сперму, накопленную не за один год. Он уже и забыл про женщину в «латах», она предпочла сразу уйти, а точнее убежать. Ну и черт с ней… Тут Най отчетливо понял, что обе матки 66 были доверху полны, а спустил он еще только половину…
И опять скрип двери. Най инстинктивно подался назад, чуть не выдернув свои члены вместе с внутренностями 66, за что очень больно отхватил от нее когтистой задней лапой по единственному не затянутому толстой чешуей месту — внутренней стороне бедра. Най замер. Неожиданно стало светло. Даже слишком светло. Глаз полоснуло тупой болью, зажмуривание не помогло. В подвал тихо (как им казалось) проскользнули научные работники. Причем всем составом, и ночная, и дневная смена. Человек 40 в общей сложности.
Но Наю казалось, что их тысячи… Люди обступили клеть полукругом, стали тихо переговариваться и щелкать множеством фотиков.
Най был готов исчезнуть от стыда… Влагалища 66 предательски держали его.
Через несколько минут тупой злобы, отчаяния и негодования луковица уменьшилась уже на две трети. Най напрягся и вытащил свои члены. 66 издала угрожающий утробный рык. Члены, все еще твердые как камень, продолжали изливать семя, теперь уже на дно клети. Сперма Ная была голубая и очень густая. Фотики защелкали интенсивнее. Один из ученых резво отделился от толпы, подбежал к клети и подставил баночку под одну из струй спермы. Стенки отверстия на брюхе Ная напряглись, мутная желтая струйка потекла сперва вниз…
Человек упал… В подвале стало очень тихо… А затем толпа ученых ломанулась к выходу, женщины визжали.
«Без железок на себе, вы — ничто!» — злорадно думал Най. Он начал беспорядочно плеваться, но больше ни в кого не попал.
***
Когда закончилась суматоха, двое людей в «латах» зашли в подвал и вынесли тело. Плюсом собрали немного спермы с пола.
Най тихо сидел в углу своей тюрьмы… Он чувствовал присутствие 66 в помещении, но не мог учуять ее запах. Наверное, подвал очень большой. Сейчас тут снова темно…
Наверняка она злится. Но Най не виноват, что у нее стерлись некоторые инстинкты. Такие как спаривание без посторонних. Всё равно нужно извиниться!
Най встал и тихо позвал 66. Затем он опустился на четвереньки, открыл рот и начал выпускать серый пар, который стелился по полу. О, 66 не стала долго обижаться. Она не была вредной, тем более ей никогда еще не делали таких комплиментов. Она стремительно подошла к клети. Най поднялся и прижался к решетке. 66 приоткрыла отверстие на брюхе и прижалась им к отверстию Ная. О, он никогда еще не целовался! Они нежно обменялись ядом друг с другом.
Но тут открылась дверь и вошли несколько ученых в латах. Один из них два раза щелкнул пальцами, 66 послушно отлепилась от решетке и пошла к выходу. Ее увели.