Виталий Лацис наконец-то выкарабкался из машины. Очки он снял, как и кургузый пиджачок, и сразу показался подругам не таким уж убогим. Трудно считать убогим мужчину, который глядит на тебя из телеэкрана. Держался он, может быть излишне прямо, а руки не вынимал из брючных карманов, но в общем-то для несведущего зрителя это придавало ему еще более мужественный вид.
Телеведущая, обладательница ласкового голоса, оказалась уже тут как тут. Вылезла из того же автобуса и понесла к бедному инспектору санитарного контроля свой микрофон и свой бюст.
— Поторопилась я, — мрачно прокомментировала Танька, — если б и бить, то сейчас, и обоих… его по яйцам, ее по буферам. Пусть бы попрыгали перед многомилионной аудиторией.
— Итак, Виталий, вы приехали сюда за час до нас и уже успели перекусить. Это, как известно, первый этап нашего шоу, что вы скажете на первый, ничем не замутненный взгляд.
— Ну, — сказал инспектор, глядя прямо в камеру, и закусив губу, будто бы от напряженного раздумия… — впечатлений уже много, впечатления уже яркие.
Голос у него теперь был вовсе не скрипучий, а вполне молодой, может быть немного напряженный, хрипловатый, словно от волнения.
— Время тянет, — усмехнулась Танька, — идти сюда не хочет. Или не может. Ноги переставлять трудно.
— Думаю, что нет, — возразила Айна, — думаешь легко сказать при этой своей подружке, и при всех телезрителях, меня мол, только что там официантка избила до полусмерти? Парень соображает, что бы такое на нас повесить, чтобы сразу закопать, а самому на посмешище не оказаться.
— В общем, — прокашлявшись, сказал Виталий Лацис, — впечатление, в целом весьма положительное. Я думаю, что это небогатое, но твердо стоящее на ногах кафе вполне стоит того, чтобы стать настоящим героем нашего завтрашнего шоу.
— На этом, — сказала девица, которую Тане так хотелось побить, — мы завершаем наше сегодняшнее прямое включение. До завтра, и помните… клиент всегда прав!
На экране мигнул логотип шоу и тут же врубилась на полную мощность реклама. Телевизионщики, вылезшие из подъехавших автобусов принялись разворачивать свой электоротехнический скарб, готовясь к съемке.
— А парень-то молодец, — в раздумии проговорила Айна, наблюдая за этим сквозь стеклянные стены. Танька хмыкнула…
— Я и не думала, что ему понравится…
— Ему не понравилось, — твердо сказала латышка, поглядев в глаза подруге… — Ты слышал, как он на тебя «Сука», вопил. Ты сделала ему очень больно и очень стыдно, и все-таки он ничего не сказал. Поэтому он молодец…
— Надо ему сварить яйца, — иронически улыбнулась Таня, — и ровно три минуты. Это утешит мальчика и восполнит ему боль потери…
— Нет, — все так же тихо и спокойно поправила Айна, — но если он захочет, ему придется дать.
— Ну-у, — скривилась Танька, скорее для проформы, правота подруги была очевидна… — ну тебе хочется, ты и дашь…
— Имеет значение не то, чего нам хочется, а то, что захочется ему, — гнула свое Айна… — и ты, Танюшка, спорить не будешь, а сделаешь, все, что тебе скажут, — тут она протянула руку и ласково коснулась груди компаньонки. Таня хорошо знала этот жест. В те нередкие ночи, когда они ночевали в одной комнате, он имел определенный смысл, но иногда, не в пример реже, Айна пользовалась им и в беседе. Это происходило, когда требовалось напомнить, кто в их бизнесе старше и кто принимает решения. Таня знала, что за вежливым но решительным прикосновением пальцев подруги к ее чувствительным соскам, мог последовать щипок, или, что еще больнее, сосок можно было крутануть в сторону. Это очень больно, и в ночных любовных утехах, от одного этого можно кончить. Применять этот прием в дневноевремя, в качестве аргумента в споре Айне еще ни разу не приходилось.
— Ладно, — проворчала Таня, голосом, полностью признающим свою вину, в конце концов и впрямь не дело это — кастрировать посетителей… — ладно, только не трогай буфера. Ну отпусти, блин, сделаю я все, что скажешь!
…-Техника у нас вся новая, — вежливо объясняла Айна, не забывая улыбнуться телеоператору, ведущей и конечно Виталию Лацису… — плиты из германии, итальянская взбивалка-миксер, холодильники только что установили, финские. Скоро собираемся гриль выписывать…
— Хотите взглянуть на холодильник? — приветливо улыбнулась Таня Виталию. Она старалась как можно чаще попадаться ему на глаза и задавать вопросы с дружеской интонацией, отменяющей всякие недоразумения в прошлом… — может быть проверите сроки хранения?
Честно говоря, Таня переигрывала, разумеется телезрителям не было дела до циферок нарисованных на бумажных упаковках. Но нервное напряжение последних двух часов давало себя знать, Танька просто нервничала, зная, что кое-какие из этих циферок наверняка не понравились бы санитарному инспектору и хотела предварив вопрос услышать, да нет, мол, чего там смотреть.
— Я погляжу, — сказал он, своим спокойным голосом, в котором ничего уже не осталось ни от бухгалтера, ни от обалделого от боли мужика, катающегося по асфальту с воплем… «Сука!». — вы пока переходите к съемкам в зале.
— Проводи гостей, Танюша, — многозначительно сказала Айна, а я уж позабочусь о холодильнике.
Таня, сглотнув, кивнула. Судя по взгляду Айны, именно сейчас должны пройти переговоры о том, как и насколько серьезно ее, Таню, будут трахать.