— Это невозможно, нерх! – твёрдо сказала мама, — вы должны немедленно отпустить этого юношу.
Все трое даже округлили глаза от удивления.
— Госпожа, наверное, вы не расслышали меня, — вкрадчиво повторил Шерхад, — этот юноша УЖЕ ЗАДЕРЖАН ЗА СВЯТОТАВСТВО. Никто теперь не имеет права требовать его освобождения. Даже наместник этой провинции. Только суд Амон Ра теперь решит его судьбу. Таков закон.
— Но я требую!!- мама сузила глаза. Лишь лёгкая улыбка тронула губы Шерхада.
— Кто требует? – с оттенком насмешки спросил он.
Мама, видимо, для пущего эффекта расправив плечи, напыщенным тоном проговорила весь свой титул. В том же тоне упомянув имена своего брата и отца.
Шерхад склонил голову в знак уважения.
— Я наслышан о Вашем отце. Весьма достойный муж. Но не меняет дела. Мальчишка отправится с нами на суд Амон Ра. Таков закон.
Мама вспыхнула, но нубиец добавил, не дав ей сказав:
— В прошлом году за такое же дело живьём содрали кожу с племянника наместника. Сам наместник за племянника не стал заступаться. Святотавство тяжкий грех, госпожа. И немногие, рискуют заступаться за осквернителей. Это весьма небезопасно. А, главное, практически бесполезно. .Я не помню случаев помилования.
Услышав это, я совсем упал духом. Видимо всё, песенка моя была спета. Мама тоже замолчала, беспомощно посмотрела на меня.
От моего взора не укрылось, что Алим просто пожирает маму глазами. И в этом взгляде была не только злоба за её оскорбление ему. Он беззастенчиво разглядывал высокую грудь мамы, её бёдра и ноги.
Мама предложила им деньги. Много денег. Шерхад только ухмыльнулся ей в ответ т ответил, что большие деньги им не к чему,- мол, Стражи всю жизнь проводят в храмовых казармах, им не позволено иметь семьи и иметь какое-либо своё имущество, а когда они стареют жрецы кидают их у священным крокодилам Анубиса, и это значит, что большие деньги только обузою А за то, что они отпустят осквернителя они рискуют тем, что их подвергнут позорной и мучительной казни.
Но что же делать? – мама беспомощно воздела руки. От её спеси и высокомерия не осталось и следа.
Стражи переглянулись. Алим сглотнул и шагнув к Шерхаду что-то горячо зашептал ему на ухо. Шерхад гневно взглянул на него и отрицательно закачал головой.
— Пожалуйста, Шерхад..,- взмолился Алим, — мы были три месяца в походе в Великих Песках. А потом сразу в этот патруль.. А ты только посмотри на неё! Я буду твоим вечным должником..
Шерхад что-то рявкнул ему на нубийском. И Алим послушно умолк, склонив голову.
Но вдруг за Алима заступился Молчун.
— Нерх, будь милостлив.., — еле слышно проговорил он, — у парня уже едет крыша. Да и я бы не прочь, буду честным. Уже полгода я не имел увольнительной. Когда ещё представится такая возможность? В этом оазисе мы одни.. Боги, я думаю, на нас не обидятся.. Мы уже столько крови пролили во имя их, — и своей и чужой.. Это будет, как их подарок нам. И, прости, нерх, что напоминаю.. Когда, в том бою Алим закрыл своим щитом твою грудь от эфиопского копья.. – Молчун кашлянул, — ты сказал тогда, что за тобой должок..
Шерхад задумался ненадолго. Выругался.. Потом опять что-то сказал на нубийском и повернувшись на месте, пошёл к озеру.
Алим и Молчун улыбнулись друг другу. У меня на сердце похолодело. Только мама, избалованная во дворцах деда и брата, не понимала о чём говорили эти чернокожие гиганты.
Алим улыбнулся ей.
— Я думаю, есть способ помочь Вашему сыну, о высокородная.., — ядовито проговорил он, пожирая маму глазами.
— Да, благославят Вас боги!!- возликовала мама. Она уже забыла о своей грубости и готова была благодарить даже этого, с её точки зрения, недостойного храмового полураба, — что для этого нужно.
Молчун хохотнул. Он принялся расстилать на песке большое шерстяное одеяло, вытащил из своего мешка большой бурдюк с вином.