— Что ты?! Что ты?! У меня месячные, невнятно лепетала она, испугавшись такого напора.
— Хватит врать! Я знаю, когда у тебя цветной «телевизор». На столе справка из медчасти. Так, что держись, малышка, не то разорву твое маленькое хозяйство напополам! – рычал он, продолжая наяривать ее по максимальной программе. Люська чувствовала, как его гигантский «поршень» грубо дерет стенки ее «цилиндра», словно на нем какие-то зазубрины. Она еще не знала, что те небольшие родинки, которые она слегка прощупала в прошлый раз, налитые сейчас его кровью, превратились в те зазубрины, которые так сильно возбуждали ее. И она решила больше не сдерживать себя, не притормаживать свое чувство, а отдаться этому быку по полной схеме. Она с такой силой стала поддавать ему тазом, что ему стало больно от ударов о ее лобок. Он попытался привстать, но она тут обхватила его руками за талию, сцепила пальцы в замок.
— Ты куда, милый?! Нет! Не уйдешь! Теперь ты сам поймешь, с кем имеешь дело, — шептала она, убыстряя темп своих движений.
«Хорошо, что мы на полу. Не то дивану была бы крышка», — подумал он, стараясь хоть немного приостановить ее. Но тщетно. Люська была в сексуальном трансе. Она так работала передком, так страстно целовала его, кусалась и царапалась, что остановить ее было просто невозможно.
…Они долго насиловали друг друга зло, жестко. Казалось, что это не секс, а жестокая месть за оскорбление чувства собственного достоинства. Она чувствовала удары его таза об ее лобок, ей было больно, но другое, более сильное, жгучее, мощное, непобедимое чувство сексуальной страсти еще сильнее толкало их друг о друга, и это чувство полностью овладело их телами, затмевая разум.
— Зверь! Ты настоящий зверь! – шептала она, а ее мозг твердил другое:
— Миленький! Еще! Еще! Жарь меня, стерву, что есть силы! У тебя же супер-член! Дави! Еще! Сильнее! Проткни меня, подлую, насквозь, иначе я выпью тебя до дна. Жарь меня, что есть силы! Да! Так! Именно так! Иначе мне не слить! О!О!О! Мамочка! Я умираю…
Они потеряли сознание и в порыве страсти уже не чувствовали, как их тела еще продолжали биться в любовной конвульсии и одаривать друг друга той волшебной жидкостью, из которой рождается жизнь…
Эдуард Зайцев