Безразлично-тихая, она ходит с любовником по магазинам, покупая самые дорогие наряды. На курорте она поняла, что опять беременна. От того, с кем и думать забывала о контрацепции. — Это мне награда или наказание такое? — мысленно спрашивает она себя, сквозь солнцезащитные очки вглядываясь в небо, как будто оттуда ей кто ответит.
Проблемы
По возвращении с курорта у Александра начались проблемы, поэтому он, сконцентрированный на них, не слишком обращал внимания на её отважные попытки замаскировать свое положение. В нужный срок у неё «наступали» сперва ПМС, потом критические дни; в любом случае Лиза ни на секунду не расслаблялась, приложив на этот раз для сохранения тайны гораздо больше усилий и актерского мастерства, чем на сцене. — Будь что будет, — решила она, — сохраню. Зачем ей нужен этот ребенок, она определенно ещё не решила, но убить последствия игоревой любви, она не посмела. Впоследствии, всё более укрепляясь в мысли, что поступает правильно и она отчаянно хочет этого малыша. Несмотря ни на что.
В доме нависла атмосфера тревожного ожидания, связанная с делами Александра. Он помрачнел, даже похудел, злился и раздражался на домашних, резко разговаривал со знакомыми по телефону. С Лизой ничем не делился, и казалось, мало обращал на неё внимания. Чувствовалось, что для него наступили трудные времена, и девушка только могла гадать, что же за причина вызвала их. На её невинный вопрос, почему не привозят Таню — она соскучилась и позанималась бы с ней, тот накричал на неё, обвинив, что большей глупости она не могла придумать. Почему это глупость — Лиза так и не поняла, но спрашивать перестала. Крайне редко в доме звучали теперь его тяжеловесные шутки и громкий смех. Он поздно приходил теперь и так же поздно ложился, ведя длительные телефонные переговоры; её почти не трогал, равнодушно засыпая рядом. Секс стал редким гостем их постели, что не могло не радовать Лизу, при общей неспокойной настороженности. Так невесело прошло их последнее лето.
Наступил новый театральный сезон, полным ходом шли репетиции премьер, где у Лизы уже традиционно были заметные роли. Отвлекаясь от ставшей мрачной домашней обстановки, девушка с головой окунулась в работу, проводя в театре целые дни. Она скрупулезно подсчитывала дни своей тайны — выходило ещё месяца 4 до декрета и месяца 2—2, 5 до своего полного обнаружения. Её и страшило, и радовало свое новое положение, особенно то, что любовнику сейчас не до неё. Об отдаленном будущем она старалась не думать, положившись на лучшее, то есть на авось.
Как-то встретив после работы, он задумчиво окинул её взглядом (Лиза напряглась) и подвез к 5-этажному дому. — Пошли! — бросил он ей через плечо, и они поднялись на этаж. Небольшая двухкомнатная квартира была отделана вчерновую: шпаклевка, побелка, валялись инструменты рабочих. — Вот квартиру купил. Нравится? — Да, — усталая девушка невнимательно оглянулась. — Тане? Он усмехнулся: — Да… ей. Как отделать? Ты что думаешь? — А что тут думать! Как ей нравится, так и отделай. Съезди с ней по магазинам, подбери обои или краску… — Эх, загнула, «съезди с ней»! Ты и поедешь. Завтра с утра. — Я? Почему я? А вдруг не угожу. Саша, я никогда не делала ремонт, негде было… Да она из меня сладости вымогать будет, а ей нельзя… — Ну, поедешь не с Танюхой, ни к чему. С мастером — он скажет, что и сколько. Купишь все на свой вкус. — Саша, да ведь ей может… — Не ной! Она ещё не завтра здесь жить будет,… потом… как-нибудь. — А-а! Когда вырастет! — Да-да, потом… — А пока ты квартиру сдавать будешь? Он утомленно взглянул на неё и засмеялся: — Ага, чтоб копейку заработать на жизнь. А то на тебя слишком много уходит. Лиза обиженно замолчала и тем не менее месяц по его приказу занималась ремонтом и отделкой, следя за рабочими и покупая материалы. Он не контролировал её, велел только, чтоб все было как следует; она видела — ему не до таниной квартиры.
Покушение
Они возвращались домой после лизиного спектакля вчетвером: кроме них, водитель и ещё кто-то наглядно знакомый ей. Было темно, девушка подремывала рядом с Александром на заднем сидении с цветами на коленях. Дальнейшее она помнила только по своим ощущениям, так как ничего толком не видела, только слышала. Резкий визг тормозов, непонятные хлопки, треснуло стекло, машину кидало в разные стороны и, чуть ли не крутило, т. к. её прижало к сидению, Александр дернул её за голову вниз, больно ударив о свои колени и давил рукой на её спину, словно желая запихнуть под сидение. Мужчины кричали все одновременно матом, призывая кого-то «давить», «бить» и «таранить». Потом последовал сильный удар, её кинуло о переднее кресло. Они выскочили из остановившейся машины и убежали, а зажмурившаяся Лиза, полулежа частично на сидении, частично под, ждала чего-то ужасного. После нескольких невнятных хлопков вновь раскрывались дверцы их автомобиля, что-то доставалось, мужчины уже не кричали, а громко говорили между собой и по телефонам.
Девушка начала немного соображать, когда Александр вытаскивал её из машины: — Как ты между сидениями оказалась? Не бойся, дай руки! В чем это пол? А-а, цветочки, мать их… Он увел её за их покореженную машину и, обнимая одной рукой, счистил с неё лепестки и листья раздавленных букетов. Он не разговаривал, а она боялась задавать вопросы. Вскоре подъехали ещё машины, они уселись в одну и быстро оказались дома. Её ноги не несли, и ругаясь на неё «Что ты как неживая! Иди быстрей, не задерживай меня!», он дотащил её до дома и втолкнул внутрь. Захлопнул за ней дверь, потом открыл, сказав: — Ничего не бойся, спать ложись, меня не жди! — вновь закрыл и ушёл.
Раздевшись на автомате и закутавшись в одеяло, она протряслась несколько часов без сна, ожидая его с известиями. Он прошел в ванную, не заходя в спальную, и возился там. Она прислушалась к звукам оттуда и тихо вошла. Он раздевался, и его рубашка была в коричневых пятнах. От ужаса она второй раз в жизни начала заикаться: — Те-тебя уби… ра-ранили. Ч-что это? Что де-делать? Схватив за рубашку, она трясла его; внезапно откуда-то взялись слезы и залили глаза. Он отрывал её руки от себя и нервно рычал: — Это не моя кровь! Перестань! Зачем ты встала!? Тебе спать велели, а не вмешиваться! Наконец, дернул её плачущую к себе, обнял и испачкал кровью и её. Раздевшись и покидав окровавленную одежду в корзину для белья, они стояли, полуголые, напротив друг друга, и он, скривившись, произнес: — Вижу тебя голую и не хочу… Вот оно как!
Одевшись вновь, она помогла одеться ему, досадливо отмахивающемуся от неё. Уложив её и накрыв, он направился из спальной; она жалобно попросила: — Са-Саша, я н-не засну. По-побудь со м-мной. Ворча, что ему не до неё и некогда, он прилег и обнял её. — Всё? Засыпаешь? Я пойду… — Саша, а что это было? Кто в нас врезался? Чья это кр… — Это тебя касается? — глухо и недружелюбно спросил он. — Н-нет… то есть да. Я же была там… — растерялась она. — Не было там тебя, не было! Запомни! Ты приехала сама и ждала меня дома, и ничего не видела, и не слышала! Повтори! — Не было… ничего… сама… Я боюсь! — Поздно бояться. Всё уже случилось. Спи!
Утром за завтраком он внимательно смотрит местные новости; глядя на него, и она начинает прислушиваться. Начало новости девушка пропустила, но зато услышала, что ночью на известного бизнесмена произошло покушение и нападавшие убиты. Показывают кадры чьей-то разбитой машины, полицейских, накрытые тела… Ничего не поняв, она посмотрела на Александра и переспросила: — Как убиты, Саша, а кто их… ? Он щёлкнул пультом, отключил телевизор и, не повернув к ней головы, уткнулся в тарелку. Поняв, она притихла. Отвезя её в театр, он втолковывает ей, когда его ждать и не маячить на улице. Положив руку ему на запястье, она все же уточняет: — Саша, нас убьют? Он выдергивает руку и ехидно передразнивает её: — «Убьют»! Меня — нет, тебя — да, я сам тебя убью, если не прекратишь! Подбодренная его репликой, она немного успокаивается. Только в театре вспоминает, что она могла серьёзно пострадать, тревожно рассматривает себя в зеркало, бежит в туалет — но нет, вроде бы пронесло.
Шанс
Через несколько дней прямо на репетицию ей приносят повестку на допрос в полицию такого-то числа. На мобильный звонит следователь и предлагает подойти пораньше, ничего не объясняя. Отпросившись, она направляется в отделение. В том же кабинете что и 1, 5 года назад её допрашивает тот же следователь. Услышав от неё сакраментальное «ничего не видела, ничего не знаю», он внезапно замолкает, смотрит в окно и меняет тему. Вспоминает, как она, будучи здесь давно, писала заявление на бизнесмена Александра N… , обвинив того в изнасиловании. Не смущаясь, предлагает вновь написать его же, так как прежнее по непонятным причинам исчезло… Обещает, что теперь её заявление будет надлежащим образом рассмотрено и последуют меры и санкции. — Потеряно… — недоумевает только начинающая догадываться, в чем дело, Лиза, — а разве так возможно,… больше, чем через год? — Даже не сомневайтесь, все возможно! — приободряется следователь, приятель Александра в прошлом. — Срок давности ещё не истек, преступление будет уголовно наказуемо. Оставаясь наедине с листком бумаги, Лиза спрашивает в спину уходящему полицейскому: — А что его ждет? — Суд, срок… — скороговоркой отвечает тот и покидает её на время.
«Это твой шанс», «это подлость» — две мысли попеременно бьются в голове Лизы, пока она крутит в руках ручку и тупо смотрит на чистый лист бумаги. Вожделенный шанс вырваться из плена как-то не вяжется с той необъяснимой, и явно непростой, ситуацией, в которой оказался Александр, да и она вместе с ним. Загадочное, но вполне объяснимое, если поразмыслить, поведение следователя, глухонемого год назад и прозревшего теперь, отталкивает её своим цинизмом и какой-то откровенной гадливостью. Она замечает, что сломала ручку, пока рассуждала над превратностями судьбы. — Я ничего не помню, что было год назад… и писать не буду. Я тут вам ручку сломала… Я оплачу стоимость. Тот долго уговаривает её по-хорошему и даже опускается до угроз, но она упрямо твердит фразу из фильмов: — Я имею право на звонок, я позвоню адвокату. Хотя, разумеется, никакого адвоката у неё нет. Следователь злится «Я знаю, кому ты позвонишь», переходя на «ты», и швыряет ей подписанный пропуск; вслед ей летит «шалава». Сколько раз за последнее время она слышала это вот так в спину. Привыкла…
Расставание
Когда девушка сама приехала домой пораньше (сегодня она не была занята в представлении), Александр был дома. Внимательно и невесело разглядывал он её, разувающуюся у двери. Поймал за руку поднимающуюся по лестнице вверх, чтоб переодеться: — Давно у нас ничего не было, да? Она ожидала другого вопроса, но подтвердила. Он поднялся вслед за ней, потянул её на кровать, лег сверху и поцеловал. Обняв его и ответив на поцелуи, девушка приготовилась к длительному как обычно действу, но все произошло на этот раз быстро. — Да уж… — разочарованно протянул любовник. Лиза знала, что мужчины трепетно относятся к интимной сфере, и начала было уверять, что ничего страшного не… — Что не расскажешь? — перебил он. — Я ведь все знаю. — Раз ты знаешь, то и рассказывать нечего, — непроизвольно она заговорила в его манере. Он заметил это и рассмеялся. — Это ж был твой шанс — посадить меня. Почему не использовала? — Ты меня так часто уверял, что я дурочка, вот я и сама поверила в это. Не держу нос по ветру, быстро не ориентируюсь… Саша, мне неприятен этот разговор. Он как-то странно посмотрел на неё, быстро обнял и, поцеловав куда-то в висок, отвернулся. Они лежали рядом, не касаясь телами, и слушали дыхание друг друга. Казалось, оба собирались с мыслями, желая поговорить о чем-то серьезном, без его обычных насмешек и раздражения. — Сказать о беременности? — гадала Лиза. — Месяца через 1, 5 живот покажется, всё равно скоро придётся… Может, в порыве благодарности он не сильно разозлится?
Александр тяжело поднялся и, хлопнув по постели рукой, произнес: — С тобой хорошо… было. Ну, пора дела делать! Собирайся! Вещи свои собери! Ты уезжаешь! — и пошел к двери. Лиза не двинулась с места, не приняв его слова всерьёз. — Очередная шутка или блажь! Куда собираться — на дворе почти ночь? Дойдя до двери, он обернулся: — Лиза, проснись! Вставай и укладывай вещи, и побыстрее! Ты уезжаешь отсюда… к себе. Девушка поднялась и сидела, уткнувшись в стену, не вполне доверяя ни ему, ни своим ушам. Из ванной он вновь крикнул: — Собираешься? Только тогда у неё прояснилось в голове, и она открыла шкаф.
Вся одежда была куплена на его деньги, и она не была вполне уверена, хочет ли он всё отдать ей или не всё; опасалась вспышек его гнева. На всякий случай начала вынимать наряды. Уложить их было некуда — у неё не было своего чемодана, только пара сумок; она заполнила их и несколько пакетов, разматывая те из рулона. Она бросала в пакет обувь, как вошел он, уже одетый: — Это что? — недовольным голосом, указывая на пакеты. — Вещи… — трусливо сжалась Лиза, не понимая причину его раздражения. — Чемодан где? — Он твой… Он критически взглянул на неё, и она побежала за чемоданом, с которым они путешествовали. — Всё взяла? Только не ври! — бросает спускающейся за ним девушке, снося вниз чемодан. — Да как будто бы… — никак не могущая свыкнуться с моментальностью всего происходящего. Он поднимается наверх и задерживается там какое-то время — тревога сжимает грудь Лизе, начавшей сомневаться в окончательном счастливом исходе ночного предприятия. — А это что? Мне что ли носить? Что за дела? И это кому? — в голову ей летит почти не ношенная шуба, ловя её, девушка оправдывается: — Это очень дорого Саша, оставь себе, не нужно… Может другая… — Другой — ещё куплю, это — тебе! Не споря, она перекидывает через локоть легкую шубу и подхватывает звякнувший пакет; она догадалась, что в нем — подаренные им драгоценности.
Поднимаясь по ступенькам в ту самую «танину» квартиру, Лиза ещё до конца не верит в свое такое долгожданное избавление, произошедшее настолько неожиданно и стремительно. И именно тогда, когда она не была ни зла на него, ни даже сильно обижена им. Именно тогда, когда ему было плохо и он, думалось ей, нуждался в её поддержке. Но вот вещи затащены в коридор, и они стоят напротив друг друга в свежеотделанной квартире, даже и с некоторой мебелью. — Сейчас предложит мне пожить здесь, пока Таня не выросла; наверное, коммуналку оплачивать станет, да ещё и захаживать начнет — опять замкнутый круг, ничего нового… — некстати вертятся в голове грустные мысли, и Лиза готовится к их озвучиванию мужчиной, и даже внутренне заранее напрягается. Несмотря на первоначальные благо-родные шаги, она не верит ему, привыкнув к шантажу и угрозам, обычно следующим за благодеяниями.
— Поговорим, — он присел на кухне и указал ей на табурет. Протянул ей документы: — Твоя эта квартира, тебе купил, думал — ты догадаешься. Долго молчат. — Шантаж, — понимает девушка. — Саша… Если ты что-то хочешь за такой подарок… контролировать меня… мою жизнь… быть со мной… то забери его, пожалуйста! Мне пока есть где жить, у меня об… — Общежитие, — договаривает он, — вместе с мамой, я помню. Послушай-ка, Лизавета! Он рассказывает, что дела и особенно проблемы, часть которых ощутила и она, заставляют его на длительное время уехать из города далеко, может и за границу. Там он будет решать их и лечиться — у него обнаружили рак. С ним едут жена с дочерью. Вот что он хотел ей сказать, чтоб ей хоть что-то было понятно.
— Рак? — не верит Лиза, ожидая, что сейчас же он грубо подшутит над ней, но именно теперь он молчит. — Откуда рак? Тебе же нет 40! Он усмехается: — Мне уже давно 40, скоро 41, ты просто забыла… Да, за её неприятностями, причиненными им, они не отмечали его дня рождения, и она напрочь забыла, а он не напоминал. — Саша… Саша, я могу чем-нибудь помочь тебе? — Думал, ты со мной поедешь… Вместе там будем… быстрее вылечусь. Да ладно! — Саша, а все так серьезно, ну твое здоровье? — Поживу ещё! Не бойся, не умру! Ещё увидимся. Её опять настораживают его слова: — Саша, если ты думаешь, что можешь вот так, сначала отпустить, а потом вновь заставить быть с тобой, только потому, что я обязана тебе этим щедрым подарком, — то лучше сразу отвези меня в общежитие, я могу и сама доехать! — она начинает кричать, забыв, что совершенно не собиралась делать этого сейчас. Он весело ухмыляется: — Да знаю, знаю я, что ты меня не хочешь, и не хотела — это я все ждал… Он встает: — Денег на карточку я тебе кинул и ещё переведу. Если что — обращайся, телефон есть. Прощения у тебя не прошу — ты все равно не простишь меня, я знаю. Приеду — зайду, посмотрю, как ты тут. Счастливо оставаться! — и вышел, не оглядываясь. Не разбирая вещей, не раздеваясь, ошеломленная невероятным финалом отношений с Александром, девушка легла на диван и, поворочавшись, заснула, даже не очень-то и радостная.
Несколько дней она не рассказывала никому, что живет одна в собственной квартире недалеко от театра. Боялась, что всё может так же неожиданно окончится, как и началось. Наконец, поделилась с мамой, и пока новость через неё не облетела весь театр — с подругами. Тогда же призналась, что беременна, и скоро появится живот, и произойдут изменения в их занятости в спектаклях. Поохали, поудивлялись, поздравляли. Пригласила к себе, предупредив, что на этот раз — не в особняк. Посмеялись.
Вместе
Вечером к ней зашла одна из приятельниц, помочь расставить только что купленную посуду, и предупредила, что следом придет Юля. Девушки распаковывали стекло, когда позвонила та. Стоя у двери, нервно осматриваясь, Юлька отрывисто бросала вопросы один за другим: — Правда, твоя? И он больше не придет? И не заходит потрахаться на огонек? Хлеб есть? А выпить? Нет? Жаль! Иди — я сейчас! Пошептавшись с их общей подругой, Юля громко хлопает дверью. — Куда это она? — Не знаю, она же ненормальная. Давай разбирать дальше. Наступает ночь — Юля не возвращается, подруга не уходит. Лиза интересуется у девушки, о чем они шептались с Юлей; та неуверенно сообщает, что Юля велела дождаться её и не оставлять Лизу, чтоб та никуда не ушла. — И правда, сумасшедшая, куда я ночью пойду! Ну, раз она велела… Девушки раскладывают диван и начинают укладываться, как раздается звонок. Они открывают, и растрепанная Юля вталкивает в дверь смущенного Игоря, почему-то небритого, похудевшего, непонятно как одетого.