Конец надеждам и праздникам
В театре перед отпуском разбирали будущие премьеры. Как ни старалась, Лиза не могла скрыть беспокойства к концу рабочего дня, хотя у неё были твердые указания Игоря, где и когда он встретит её после работы. Как будто было нечего бояться — Александр пока никак не обнаруживал себя: он не звонил Юле, а себе Лиза купила новую SIM-ку. Девушки шли к выходу, договариваясь о завтрашней встрече, и не заметили Александра, который подходил к ним и был уже метрах в 50-ти. Замерев, Лиза прижалась к оробевшей Юле. Сзади шли артисты, бежать было некуда и неудобно. Девушки отчаянно всматривались в стеклянные двери выхода: там стояла только большая машина Александра, и никаких других.
— Юля… Игорь… — убито прошептала Лиза. — Ты хочешь, чтобы они сейчас встретились? — подперла её плечом подруга. — И что будет? Лиза затравленно оглядывалась, не зная, как поступить, ничего не придумав. — Я скажу Игорю что-нибудь… А ты скажи ему… скажи ему… — не могла быстро сориентироваться шепчущая подруга. — Не говори ему правды… не называй его… — только и могла попросить мгновенно одервеневшими губами окаменевшая Лиза. — Без тебя не догадаюсь… Здравствуй, Саша! А мы тут тебя… — нарочно громко прокричала струсившая Юля. Ни слова не говоря, с хорошо знакомым Лизе опасным выражением лица, он взял её за руку и повел за собой. Отъезжающая машина Александра проехала мимо автомобиля Игоря, заруливавшего к театру. Девушка прижалась щекой к стеклу и обреченно проводила его взглядом. Когда любовник коснулся её плеча, она горестно заплакала в голос.
Машина стремительно неслась уже по загородному шоссе, не переставая звонил её телефон, а Лиза продолжала кричать и обвинять Александра в своей разбитой, ненормальной жизни. Он кривил губы в ухмылке, а она, рыдая, посылала ему проклятия: — Когда это все прекратиться? Я ненавижу тебя! Ненавижу! Убью ночью, если станешь удерживать! Зачем я тебе? Что ты сделал с моей жизнью!? Не могу так больше!!! В какой-то момент она распахнула дверь и…
Когда её швырнуло сперва назад, к спинке, потом вбок к раскрытой двери, ей стало очень страшно, так страшно, как никогда ранее: Лиза не хотела умирать и не была готова к смерти. Перед глазами промелькнула, безусловно, не вся жизнь, но большой её кусок, и главное, какие-то невероятные, отдаленные последствия её безумного поступка. «Игорь… мама… я — дура» — путалось у неё в голове, в то время как мужчина схватил её за волосы и оттаскивал от раскрытой дверцы. Взвизгнув тормозами и несколько раз вильнув, автомобиль остановился наискосок дороги, и водитель, повернувшись к ним, нервно предложил: — Саша, я отвезу её назад? — Пошел вон! — прошипел Александр, и тот выскочил наружу. Захлопнув злополучную дверцу и притянув к себе охваченную испугом девушку за волосы и руку, любовник против обыкновения не стал её бить. Он схватил её сумку, отключил надрывающийся телефон и повернулся к ней: — Уходи хоть сейчас! Если сможешь! Тебя вышибут из театра, потом — из общаги, это служебная квартира. Увижу тебя в городе, да ещё не одну — пожалеешь, что спуталась с кем-то! И тот пожалеет! Идёшь? Да, а ты придумала, где вы с мамой будете жить? На что кушать?
Александр злобно оттолкнул её, и она тотчас выскочила, не закрыв дверцу. Она бежала, наверное, минут 5, пока у неё не сбилось дыхание. Потом остановилась, потерянно оглядела плотный поток машин, опустилась на корточки, обняла колени и вновь заплакала. Его большой автомобиль тихо притормозил около, загородив от неё трассу. — Садись, — позвал он. Она покачала головой, поднялась и, шатаясь, как пьяная, пошла по обочине. Мужчина вышел и пошел за ней, потом рядом, поглядывая на девушку. Минут через 50 они сели в следующую за ними машину и вернулись домой.
— Юля, расскажи, что было? — Даже не знаю, как сказать… Я сама ничего не поняла. Он подъехал сразу же за вами, такой веселый, шутит со мной, мол, что, ты спряталась, хочешь помучить его? Я говорю, ты только не волнуйся, ничего страшного, сейчас она придет, отошла по делу. Я, правда, надеялась, что ты вскоре вернешься, боялась все как есть рассказать. Потом он волноваться начал, ну мне и пришлось сказать, что тебе нужно со своим бывшим разобраться и вы сейчас как раз договариваетесь. Даже не знаю, как ска… Вобщем, он велел мне уйти, а сам стал тебе звонить. Я сказала, что подожду с ним, но он не впустил меня в машину и сказал, что никого видеть не хочет: ни меня, ни тебя. И лицо у него такое было… что… Ты плачешь? Да плачь, плачь, я тоже плачу и тогда, и сейчас… Нет, я не говорила никаких имен, как ты и просила. Я сама понимаю, кто Саша, а кто твой… Слушай, Лизка, я тут подумала,… может,… мне переспать с ним, ну в качестве возмещения ущерба… Это я шучу так, чтоб развеселить тебя… А-а, тебе и так весело?! Ну да, я это сразу поняла… Нет, подруга, у него такое лицо было, что не только со мной, вообще спать теперь не захочет. И долго… Ну ты как там? Ты держись, давай! Встретимся как-нибудь в городе? Что-то к тебе стрёмно приходить…
Лежа ничком на кровати, не раздеваясь, сжимая в руке трубку, девушка временами принималась тихо плакать; перестав, напряженно думала, разговаривала сама с собой, ведя беседы с воображаемым Игорем, убеждая того не бросать её и верить ей. Признаваясь ему в любви. Жалуясь кому-то наверху на свою несчастную судьбу.
К ней поднялась тётя Соня с подносом еды и, присев у неё за спиной, долго ругала её за упрямство и излишнюю обидчивость. По простоте душевной та думала, что они с Сашей повздо-рили из-за пустяка, как не раз уже было, и та испытывает терпение мужчины, невзирая на то, что он её очень любит. Женщина призывала Лизу не капризничать и помириться с Сашей, который много для неё делает и оберегает. — Он так волновался, когда ты пропала, искал тебя, звонил, не спал, думал — в беде ты. А ты как появляешься — не разговариваешь с ним, не ешь, изводишь его! Он злиться; зачем ты обижаешь его, он не заслужил! — Не любовь это, тетя Соня, не такая она, любовь, не такая… — только и ответила девушка. — Какая же, если не такая? — возмутилась дом-работница. — Я у него ни к кому такой не видела! Она и есть — не сомневайся! В полной апатии Лиза вздохнула и не стала спорить, не поворачиваясь к той. Ни о какой там любви, применительно к Александру, она никогда не помышляла, не ставя эти понятия рядом. Сжимая в руке телефон, девушка и ждала, и страшилась звонка вновь оставленного ею возлюбленного. И сама не звонила, не представляя, что и как ему объяснить в этот раз. В ситуации, когда абсолютно недопустима правда. Словно поняв её, трубка молчала. Мужчины словно позабыли о ней на время.
Всё вернулось
Ночью Александр начал раздевать её, обдав запахом спиртного. Обессиленная тягостными мыслями, она как могла, отбивалась от него вмиг ставшими, словно ватными, руками и ногами. И он, чувствуя её изнеможение, не бил, а только расталкивал её тонкие руки, деловито расстегивая пуговицы и молнии, стаскивая одежду. Также уверенно, без раздумий он подтащил её, сопротивляющуюся, к краю кровати и, схватив за ноги и дернув вверх, втолкнул в её сухое лоно член. Она издала крик, полный тоски. Он уже не обращал внимания на её бессильный отпор, механически долбя её промежность. К финалу он с удвоенными силой и темпом забился в ней, больно стукая по ляжкам. Словно проснувшись, она закричала, упираясь ему в живот руками: — Не надо,… не в меня,… нет! Прижав к себе её ноги, он рявкнул: — Что, сегодня день особенный, что в тебя кончать нельзя? — и зарычал, затрясся. Ей казалось, что она чувствует, как в неё проникает обжигающее чужое семя, перемешиваясь с дорогим ей. Он лег рядом и не разрешил ей уйти, удержав. — Ну, вот, все как раньше, — бормотал он ей куда-то в область шеи, обдавая горячим нетрезвым духом. — Убить его ночью, зарезать? — не уходила их головы такая банальная мысль. — Сколько мне дадут? Лет 20 на первый раз? Заплаканная, она заснула.
Утром она не встала,не имея сил чем-либо заниматься. Она слышала, как он проснулся, гладил её по спине, плотнее накрыл одеялом, оделся и ушел. Она почти безучастно проверила мобильник и почти не удивилась, не увидев там звонков, — так и должно было случиться. Девушка провела в кровати весь день, плача, засыпая и просыпаясь, и терзая себя тяжёлым чувством вины. К вечеру пришла СМС «Я тебе не верю и постараюсь забыть, как ты меня» — Игорь устал вечно ждать её и не простил внезапного исчезновения. Слез уже не было; она много раз включала экран и перечитывала текст, будто желая прочесть между строк то, чего там и быть не могло. С пугающей ясностью отметила она, что каким-то самым невероятным образом все события последнего года мистически повторяются в жизни её и окружающих её людей. И среди этих событий редкие позитивные просто потерялись на общем безрадостном фоне.
На её тумбочку Александр поставил стакан воды: — Решила себя голодом уморить? Лег за её спиной и, перебирая пряди волос на её неподвижной голове, заговорил: — Больше года мы живем, и ты все никак не успокоишься. Приезжаешь и становишься опять чужой, и вынуждаешь все начинать сначала. Вроде худо-бедно отношения налаживаются, я начинаю понимать тебя — и опять! все не так, не то, не тот! Ты сама-то себя понимаешь? Себя изводишь — выглядишь, как больная, меня дергаешь! Конец будет? — Отпусти меня — всё закончится, — пересохшими губами прошептала Лиза. — Не нужна была бы — давно отпустил бы! Хватит об этом! — Так и будет… Ничего не изменится, — тихо заключила она. — Кто тебе, дурочке, голову снова заморочил? Посмотреть бы на него! Что, у него денег больше? Или в Москву тебя зовет? Неужели за границу? Так ты меня попроси, это и я могу… Равнодушно, не меняя позы, прослушала девушка упреки, очнувшись, только когда мужчина потянул её за плечо и перевернул на спину. — Ты помнишь, мы через неделю улетаем. Она забыла — грядущий зарубежный отдых остался где-то в прошлой жизни, которая опятьвернула её.
И назавтра, и после он не оставлял её в покое ночами, молча или ворча, сломив её упорное немое сопротивление, и яростно, почти агрессивно овладевая ей. Позже жарко обнимал неподвижное тело, целовал мокрое лицо и строил предположения: — Таблетки что ли кончились — ты так нервничаешь? Так я купил, вон смотри — 3 коробки, я разные взял. Всё ж налаживается как будто, ты ж вернулась… Да не плачь ты так, дай только время — всё у нас будет!… Как надоели твои слёзы! Побить тебя что ли? Шучу…
Без души
— Кто б мог подумать, что это все с тобой случилось!? За один год? Ну, за полтора, неважно, и главное — мне ни слова! И ведь не скажешь, что он — монстр! Такой серьезный мужик, конкретный! — ахала Юля на последней в этом сезоне репетиции. — Куда в этот раз? Это тебе все равно, а мне — нет, раз спрашиваю! Куда-то на море? Да, полный ответ…
Поглядывая на сосредоточенную Лизу, сжимающую руль и прилежно соблюдающую правила на дороге: — Зачем тебе это? Ты готова к тому, что можешь увидеть? Хорошо, если ничего, но ведь всякое может… Нет, если поговорить с ним, это ещё оправданно, а так, только посмотреть… К чему?… Припарковавшись в видимости подъезда Игоря, девушки замолкают, вглядываясь. — Может всё? — изредка пытается подруга уберечь Лизу от потенциального расстройства. — Поедем, а? Лиза не отводит глаз от площадки перед домом, заставленной машинами. Сидят часа 2, 5. Наблюдая, как из знакомого автомобиля выходят Игорь с симпатичной стройной девушкой и идут к двери, у Лизы бледнеют пальцы, сжавшие руль. Юля молчит и укоризненно смотрит на неё. — Вот, гад, — начинает подруга, — и дня не прошло…
Лиза заводит двигатель и, не глядя на Юлю, выруливает на дорогу, ведущую к общежитию. — Лиза, ты, конечно, можешь меня не слушать и не соглашаться, но я скажу, — не унимается Юля. — Не обижайся, но может всё к лучшему: ты и Саша… Даже и не говори мне, но он тебя любит… Любит-любит, а как по-другому?… — Не день прошёл, а полторы недели… — ни с того ни с сего задумчиво произносит Лиза, не слушая подругу, находясь под впечатлением увиденного. — Он просто устал от всего этого… он же человек. — О чем это ты? А-а, все о нем… Устал он!… Это не дает ему никаких… да уж! А девица его — шлюха! Юбочка вот коротковата, и каблуки, и вообще… Да, ещё они за руки не держались, то есть у них только секс,… это важно… Лиза вымученно смеется: — А мы тогда с тобой кто: юбочка и каблуки? Тоже вообще? — Мы — другое дело! Сравнила! И всё-таки Саша для тебя… — Не надо, Юля, — устало останавливает поток убеждений девушка. — Он… как сказать?… Я никогда не привыкну… не нужно это мне… Это он хочет, не я… Плохо мне… Сейчас опять плакать начну… Подруги замолкают.
— Что мы все о грустном?! У тебя-то как дела? Ты с кем сейчас? — Вот это я понимаю — забота подруги. Впервые со дня приезда интересуется… Да ни с кем особенным… Со всеми… Словом, ничего серьёзного… Обрабатываю папика, вот, — сашиного знакомого. — Счастливая ты, — вздыхает Лиза, — делаешь что хочешь… — Ну, попробовали бы они мной командовать! Ой прости, я как-то не поду… — Да ладно, — заставляет себя улыбнуться девушка, — спасибо тебе за всё. Надо ехать — он сейчас звонить начнет. — Больше не зови меня следить за… ним. Сил нет на тебя смотреть, только душу травишь себе и мне… Пока, отдохни там за нас обеих! — Нет у меня больше никакой души, — обреченно думалось Лизе, осторожно ведущей машину по крайней правой и не слышащей гудков себе. — Выдрали её с корнем и раздавили… Ничего нет… Всё потеряла.
Примирение с буднями
Около дома её ожидает любовник — он давно вернулся с работы. — Вот если б ты была моей дочерью, то пришлось бы отходить тебя ремнем: неизвестно где шлялась так долго и на звонки не отвечала! — ворчливо и осторожно шутит он, незаметно изучая её. — С Юлей прощалась, отвозила её. — С этой балаболкой? Как съездила? Без приключений? Осваиваешь? — он кивает на автомобиль. — Я аккуратно. — Если аккуратно, то машину нужно мыть, хоть иногда, ты же моешься, вот и её неплохо, — не удерживает он сарказма. — Сейчас схожу за ведром, помою, — безразлично она. — Очень смешно! Ты не меньше 3-х моек проехала, завернула бы.
Вечером в постели она неожиданно прижимается к его боку и, погладив живот, накрывает рукой лежащий орган. Отложив газету и улыбнувшись, он с превосходством прижимает к себе её голову и целует в макушку. Она поглаживает мягкое достоинство, обводя пальчиком закрытую головку. — Всё? У тебя всё прошло? — уточняет он. — Ты вернулась ко мне? Больше не взбрыкнёшь? Она гладит его сосок и целует, шепча «всё… совсем всё»; он поднимает её подбородок и вглядывается в лицо. — Мир? Она коротко кивает. — Что-то без энтузиазма!? Она вымученно улыбается. Он самодовольно устраивает её на себе, и пока она целует его грудь, добавляет: — Надеюсь, сегодня со мной живая женщина, а не живой мертвец или истеричка.
Вернувшись из ванной: — Я набрал воды, пойдем — полежим, расслабимся. Она не отрывает головы от подушки: — Саша, нет сил, спать хочется… Он несет её и плюхает в воду, залив пол. — Тебе понравилось? Она смывает засохшую сперму с лица и обессиленно улыбается. — А тебе? — Я ждал, когда ты вот так улыбнешься мне. Чертовка! Выжала меня… Они смеются. Он подтягивает её ближе и обнимает сзади: — А если ты приласкаешь меня там и помассируешь, только как следует, я тоже покажу тебе «небо в алмазах». Будешь довольна. Он пощипывает её соски и вкруговую массирует груди. — Я и так довольна, Саша, ничего не соображаю, сил больше нет. — Ну, это ты брось, на тебе ездить надо, а ты мне не дала, вывела меня из строя…
Он запрокидывает ей голову и приникает к губам долгим поцелуем, скользит рукой по её мокрому телу вниз и ныряет меж согнутых ног. Девушка накрывает его руки своими, затем вскидывает их и обнимает его. Не разжимая целующихся губ, переплетя языки, теребит он её нижние губки до тех пор, пока не твердеет нежный бугорок под его пальцами и дугой не выгибается её тело. Он вытаскивает её из джакузи на мокрый пол, прислоняет к стене в капельках воды и, подняв ей ногу, мгновенно входит в неё. Крепко обняв его ногами и руками, она апатично стукается спиной и изучает цветной кафель на противоположной стене. Он откидывает голову, чтоб увидеть её лицо, и Лиза меняет выражение на страстное. Он несет её на себе к кровати и падает на спину, смеясь её испуганному вскрику. — Завтра скупим тебе все тряпки по бутикам! — поглаживая её поднятые коленки, пока она, встав на корточки, осторожно насаживается на головку члена. — У меня всё есть, достаточно… — Это тебе кажется, что достаточно. Там выяснится, что не хватает. Купим! Будешь самой крутой по тряпкам!
Повернувшись на бок, ощущая тепло его прижавшегося тела и руку на талии, не обращая внимания на храп, Лиза изучает номер Игоря в телефонной книжке, и так зная его наизусть. Решившись, она нажимает «Удалить», и вот между «Иванова» и «Ирина» больше нет дорогих цифр. Одна слеза скатывается по её щеке. Опять без него… одна… с Александром… все по кругу… чертова карусель!