— Ну и денек сегодня. Жаркий, вы не находите? — диджей маленькой радиостанции отбросил всякие попытки веселить честной народ и откровенно потел в микрофон.
— Да, — ответил телефонный женский голос. Тоже распухший от жары.
— Что ж. Нам ничего не остается, как поговорить о холоде. У вас есть какие ни будь мысли на этот счет?
— Ну… Я бы не отказалась съесть мороженного…
— Сколько?
— Две… Три порции меня устроили бы.
— Что до меня, то я съел бы ящик.
— Это… Это, наверное, вредно.
— Жить вообще вредно. Не так ли?
— Ну… Наверное, вы правы…
— Вижу, вы не отличаетесь разговорчивостью… Что ж, до встречи, мисс. Дадим возможность высказаться другим. Я вижу на пульте красную лампочку очередного телефонного звонка… Алло, вы в эфире, я вас слушаю…
— Разденься, дружок… — Голос звонкий, девчачий, размыт посторонним шумом. Похоже на рев двигателя.
— То есть? — диджей хохотнул.
— Сними свою майку, штаны, трусы, носки, вчерашний гандон… Что там еще на тебе надето… И прыгай со своей башни. Пот высохнет на лету, обещаю…
— Уфф… Что жара делает с людьми. Надеюсь, нас не слушают дети…
— Тебя вообще никто не слушает. Включая меня.
— Вы не очень-то вежливы, мисс.
— Вали на жару — она все спишет. На этом гребаном шоссе просто не ловится ничего, кроме твоей вонючей станции.
— … Не знаю, почему я не кладу трубку — пауза перед этой фразой истекала потом. — Может, жара расплавила мозги…
— Не льсти себе. Было бы, что расправлять.
— Ну, все!.. (That’s it!)
— Ау, крошка! Положив трубку, ты сознаешься в том, что испугался. Где твои яйца, кабальеро? Покажи даме класс светской беседы. А остальные пусть слушают…
— Да… Лучше бы я продолжал беседу с предыдущей слушательницей… Вы звоните из машины?
— Да. Ты хочешь записать номер?
— Нет уж… Думаю, его можно узнать, полистав корешки штрафов у любого копа от Фриско до Яблока.