— Идеальных любовников не бывает, — сказал Он.
— А как же ты? — спросила Она с той улыбкой, от которой у него в нижних чакрах всегда начиналось сейсмическое беспокойство.
— Я — не идеальный любовник. Потому что тебе со мной плохо…
— Мне с тобой хорошо.
— Врешь…
— Хорошо. Вру. Тогда скажу так. Мне плохо с другими…
— На безрыбье…
— Ну, что ты говоришь! Стала бы я с тобой встречаться столько времени…
И вправду, подумал он, не стала бы. Он положил руку на талию этой рыжей бестии, в тысячный раз удивляясь, откуда она взялась такая — с глазами Пьеро и телом цирковой акробатки. Странная, похожая на ведьму, она еще и окружала себя всякими тварями — змеями, крысами… Музыкантами, поэтами… Гибкая, как собственное настроение, она вся состояла из капризов. Иногда Он ненавидел ее за это, но гораздо чаще заводился с полоборота, увидев знакомую гримасу…
Он продолжил тему:
— Просто пляж длинный, а рыбы нет и нет, вот ты и идешь, в чем мать родила, с крабом на поводке…
— Ну, на тебя-то поводок не нацепишь…
— Это точно, — самодовольно усмехнулся он. Подумалось при этом совсем другое.
— А ведь у нас уже и прошлое есть… Маленькое такое, игрушечное прошлое… Может, оно и есть — поводок, на котором одни люди водят других?
— Да, пожалуй…
Прошлое… Кусок зимы — с торчащей из-под снега ржавой арматурой фонарей… Первое знакомство… Тусовки, бары… Карикатурная драка с соперником на льду, когда оба попадали прежде, чем успели замахнуться… Ночи — одна за другой — сначала обычные, дежурные, потом странные, со слезой… Эта ее вечная холодность, обидная вежливость восковой куклы, позволяющей делать с собой все, что угодно… Истерики и беззаботная веселость, плетущиеся на Пик Весны, как альпинисты в связке… Холодная Москва… Ледяной Питер… Пустое купе, и этот непонятный разговор про безумие, про болезнь, про неправильность… Да. Какое — никакое, а прошлое у них есть. И его поводок натянут, как струна… То ли один слишком стремится вперед, то ли второй еле переставляет ноги… Да и кто кого ведет? Может, кто-то третий, невидимый, ведет обоих, стравливая, как лаек на Юконе…
— И все же, идеальных любовников не бывает…
— Да уж… — она потянулась за сигаретой, сделала хороший глоток вина и, глядя в сторону, проронила: — Знаю одного, не больше…
Ревность обожгла Ему пах. Его ванька выставил голову из-под простыни, как половой — из-за стойки трактира при звуках блевотины.
— И кто же это? — спросил он деревянным голосом мужа из анекдотов.
— Схожу, сделаю кофе, — сказала она, потягиваясь. Встала и с улыбкой посмотрела на него.
— И все-таки? — спросил Он у ее рыжего, пушистого паха…
— И все-таки я сделаю кофе. Надоело пить вино… Ты такой смешной сверху, укрылся бы, что ли… — все это было сказано странным, неузнаваемым голосом. Капелька пота, скатившись по ее животу, повисла на волосе елочным украшением.
— Мне — чай, — сказал он и повернулся к стене.
— Все равно ведь не будешь его пить, пока вино не кончилось… Ладно, сделаю… Ты его знаешь. И никогда не стал бы ревновать, честное слово!