На следующий день мистер Винсент является в точно назначенное ему время. Мама вместе с мисс Ивлин принимает его и после общепринятых любезностей поднимается и, извинившись за то, что оставляет их, поскольку ей надо уделить внимание домашнимделам. Мисс Ивлин сообщила мне потом, что мистер Винсент после того, как моя мать покинула комнату, поднялся со своего места и, приблизившись к ней, сказал в довольно откровенной джентльменской манере:
— Вам, моя дорогая мисс Ивлин, известна причина моего визита, и я смею предположить, судя по тому, что вы были так добры и снизошли согласиться на эту беседу со мной, что моё сватовство не неприятно вам.
И затем, взяв её пассивную руку и прижав к своей груди, продолжил:
— Я полюбил вас, мисс Ивлин с того самого момента, как впервые увидел вас. Я чувствую, что мое будущее счастье зависит от того, что произнесут ваши уста, ибо без вашей любви моя жизнь теперь была бы пустой. Сегодня здесь я имею честь предложить вам свою руку и состояние. Если ваше сердце ещё не расположено к этому, я, последовательно ища вашей дружбы, постараюсь завоевать его.
Тогда, видя, что она очень взволнована, он просит её сесть (ибо она поднялась, когда он приблизился к ней и взял её руку), подвёл её к дивану и усадил рядом с собой. И стал настаивать на ответе. Она сказала:
— Вам следует знать, мистер Винсент, что ваше великодушное предложение явилось для меня полной неожиданностью. Я чувствую себя весьма благодарной вам за него, но должна просить вас, позволить мне пока воздержаться от ответа, пока во всяком случае не получу известие от своей матери, которой следует сообщить о великодушном предложении, которое мы сделали мне, бедной гувернантке, которая не может не чувствовать себя благодарной вам за то, чтобы снизойти до неё такого рода мыслями.
— Ах! не говорите так, моя дорогая мисс Ивлин, и поверьте мне, что меня к вашим стопам привёл не какой-то внезапный импульс, а горячая любовь и подлинное восхищение вашей величайшей красотой и восхитительным поведением с тех пор, как вы вошли в эту семью.
Дорогое существо сквозь слёзы улыбается, пересказывая мне эти слова любви, которые мистер Винсент вылил на неё.
Короче — прежде, чем они простились, она дала ему согласие на частые встречи в церкви и в других местах, надеясь, что проявляя к нему большее расположение, со временем свыкнется с мыслью когда-либо стать его женой и сумеет подавить мешающие этому чувства. О! женщина, имя тебе — обман! Таким образом она отсылает его чувствующим себя счастливейшим человеком.
Он приезжает каждый последующий день, и пребывает с мисс Ивлин от четырёх до пяти часов; более того, часто является причиной продления на полчаса нашего отдыха. Он также часто обедает с нами. Мать мисс Ивлин естественно обрадована предложением и радостно даёт своё согласие. Когда мистер Винсент узнал об этом, то становится более настойчивым в требовании назначить день, который сделает его самым счастливым из мужчин.
Мисс Ивлин хочет, было, отложить на шесть недель, но это поднимает такой протест с его стороны, поддержанный моей матерью, что, наконец, её принуждают сократить этот срок дл месяца, а затем и до двух недель; таким образом все становятся чрезвычайно занятыми подготовкой свадебных платьев и тому подобного. Свадьба должна была состояться в нашем доме, и моя мать настояла на том, что она устроила свадебный завтрак. Мать Ивлин приглашена к нам на целую неделю, чтобы составить компанию моей матери. Моим двум сёстрам и младшей сестре мистера Винсента предназначены роли подружек невесты, и молодой человек, ухаживающий за мисс Винсент согласился стать дружком жениха. Таким образом всё устраивается, и в конечном счете приходит к счастливому завершению. Когда приезжает миссис Ивлин, она занимает запасную комнату, где миссис Бенсон так очаровательно инициировала меня во всех наслаждения чувственностью и страстью.
Возвратимся к дню, когда мистер Винсент имел свою первую беседу с объяснениями в любви, закончившуюся предложением вступить с ним в брак. Прежде чем уйти, он зовёт маму, благодарит её за всю ее доброту к нему и информирует её, что мисс Ивлин Evelyn дала ему разрешение преследовать по суду его иск за ее руку, &. Затем прося пользы целомудренного поцелуя, он оставил все сияющими надеждой. Беседа эта естественно стала очень большим испытанием для мисс Ивлин, она была так явно перевозбуждена, что моя мать просит её пойти к себе в комнату и прилечь, чтобы отдохнуть:
— После такого большого волнения вы должно быть не очень-то пригодны хоть к какой-то школьной работе. Давайте-ка отложим урок до завтра и устроим детям праздник по такому счастливому случаю, который произошёл.
Таким образом нам, моим сёстрам и мне, снова предоставляется продолжительная возможность наслаждаться взаимным обществом. Но, несмотря на чудесно восстанавливающуюся силу, которой наделила меня природа, я чувствую, что, если я опять желаю насладиться моей дорогой мисс Ивлин, обещавшей быть со мной и этой ночью, мне следует не только воздержаться от такой неумеренности, какую мы позволили себе накануне, но также и суметь немного соснуть, чего я был почти лишён в прошедшую ночь. Потому-то я удовлетворяюсь сперва гамаюшированием, а потом еблей с каждой из сестёр; после чего ещё раз гамаюширую их, заставляя каждую спустить по пять раз, чтобы удовлетворить их, не исчерпывая самого себя, а завершаю восхитительной еблей в Лиззином забое, в то время как сами они гамаюшируют друг друга. Это полностью удовлетворяет их, и они позволяют мне пробраться к себе в комнату, чтобы поспать, взяв с Мэри обещание разбудить меня к чаепитию. Я сплю добрых три часа и являюсь на чай, совершенно готовый ко всему, что может случиться этой ночью.
И это вовсе не напрасно, ибо в оставшееся у нас совсем малое время до вынужденного расставания мисс Ивлин становится уж очень ненасытной в наслаждении, и всё искусство и все позиции используются, чтобы стимулировать и удлинить наши радости. Она приходит каждую ночь, даже в последнюю ночь перед бракосочетанием, хотя в последние три ночи в соседней запасной спальне ночует её мать. Тем не менее мы, затаив дыхание и подавляя вздохи, встречаемся и продолжаем свои любовные забавы.
В последнее время мы часто пытаемся в моменты величайшего возбуждения ввести мой дрекол в её восхитительно тесный забойчик. Однажды, в момент, когда она потекла, внезапным манёвром мне удаётся войти и, как ни странно, проникнуть не только орехом, но и ещё чуть ли не на пару дюймов, и я уж было подумал, что вот-вот полностью преуспею, если бы мое собственное перевозбуждение не заставило бы меня слишком быстро спустить.
Это смазывает путь, но мой дрекол, уже побывавший в нескольких еблях, становится слишком мягким, а сжатие её задницы тут же выгоняет его, словно она натурально опорожняется. Так мне показалось в тот момент, но, идя навстречу моему слишком возбуждающей прихоти, она предпочла бы, чтобы я полностью инициировал её.
Однако, в ночь, предшествующую ее бракосочетанию, я наконец преуспеваю. Мы ебёмся самыми различными способами. Она стоит на коленях, склонив голову на подушку, а я — сзади неё на своих коленях; это её любимый способ. Наряду с натиранием ей клитора и орудованием пальцем у неё в забое, эта позиция приводит её в восторг.
— Так вы дальше входите, — признаётся она, — мало того, кажется, что дотрагиваетесь до сердца и заполняете целиком моё тело.
Она уже была хорошо выебана, и у нас был взаимное гамаюширование друг друга, так что весь её организм был весьма возбуждён и в хорошо увлажненном положении. Не переставая возбуждать её своим дреколом у неё во влоге и пальцем на клиторе, я, озаботившись поместить сразу два других пальца у неё в забое, работаю ими так, чтобы растянуть его в максимально возможной степени. И когда она приходит в экстаз от течки и отбрасывает назад ко мне свои ягодицы, я роняю из своего рта какое-то количество слюны ей в забой и, внезапно вытащив свой дрекол, одним энергичным толчком размещаю на половину его длины в её восхитительном заднепроходном отверстии. Она чутьли не вскрикивает громко от внезапности атаки и едва ли не соскакивает прочь, но я, схватившись обеими руками за её бёдра; совершаю более энергичный толчок, который позволяет мне по самую рукоятку прижаться к её прелестным ягодицам. Она шепчет:
— Ради всевышнего, дорогой Чарльз, остановитесь на момент, я не могу вынести этого и вынуждена буду закричать, если вы не хотя бы не затихните на какое-то время.
Поскольку я уже благополучно и целиком внедрён, то как раз довольствуюсь тем, чтобы затихнуть, ибо, продолжи я, сделав ещё толчок или два, из меня потекло бы. Теперь явно всосанный (), я желаю не только сам вполне насладиться этим, но и, если возможно, заставить и её насладиться этим также. Так оставаясь все еще спокойным, если иметь в виду мой дрекол, я одну руку просовываю к её клитору и начинаю возбуждать его; другая же взбегает к её малышам и играет с сосками, что, я знал, возбуждает её почти так же, как и игра с клитором. Её пылкость вскоре снова пробуждается, и ненамеренное прогибание поясницы и давление сфинктера убеждают меня, что через очень короткое время она заведётся до крайней степени.
Так и происходит, и она безмерно наслаждается одновременно и своею собственно течкой и моею, когда моё горячий пыл (сперма) стреляя выплеснулся в самые её внутренности. После этой схватки мы осторожно, оставляя меня в ножнах, опускаемся рядышком, и здесь обнимаемся, целуемся и наши языки слипаются друг с другом, когда она поворачивает свою голову, и иногда давая мне в губы ближайший ко мне сосок, так что скоро мы ещё раз оказываемся в состоянии возобновить наш восхитительный бой; и во второй раз устремляемся в восхитительные тайники второго Венерина храма похотливости.
Это наша последняя схватка, поскольку, увы, наступал час, когда всё в доме должно было прийти в движение. Моя прелестная учительница нежно-нежно обнимает меня и признаёт, что я напоследок научил её новому удовольствию. И плачет, вырываясь из моих рук, и я плачу также, когда она оставляет меня, поскольку думаю, что теперь потерял её навсегда!
Наступает утро, а с ним являются подружки невесты, новобрачный и прочие. К церкви мы идём все вместе, мои сёстры явно польщены мыслью быть подружками невесты и красиво выглядят в новых платьях. Ещё больше их радуют щедрые драгоценностям, представленным мистером Винсентом. В их глазах он выглядит щедрым и самым прекрасным человеком, которого они когда-либо видели. Завтрак проходит как обычно, и когда невеста, которая сменила своё свадебное платье на скромное дорожное, сходит вниз, чтобы попрощаться с нами, почти у всех слёз. Она прижимает меня нежно к свой груди и шепчет: