Первую ночь на пиратском корабле Венди спала, как убитая, и утром вчерашние события казались странной, небывалой грезой – как и многое в Неверлэнде. Даже жесткий кованый сундук, назначенный на эту ночь ее постелью, не лишил ее сна, а крики чаек и грубый хохот моряков на палубе не испортил сновидений. Но сегодня ее сны не были подобны легким, цветным, беспорядочно порхающим бабочкам, как обычно. Они были… Венди села на сундуке и задумчиво потерла румяные со сна щеки, пытаясь вспомнить содержание сна, но оно ускользало, как ускользает сквозь пальцы соленая морская вода. Может, ей снилось море?..
Венди зевнула, благовоспитанно зажав рот ладошкой, и, шлепая босыми ногами, пошла искать хоть какое-то подобие гребня. Мама всегда говорила, что настоящая леди должна держать прическу в порядке, а светлые волосы девочки были больше похожи на спутанную гриву. Но поиски оказались тщетны: среди запертых на замок сундуков, бочек и корабельной снасти она не нашла ни зеркальца, ни расчески, а выйти за пределы каюты — не решилась. Тяжело вздохнув, Венди снова забралась на сундук, поджав под себя ноги, и стала отчаянно бороться со своими длинными прядями, пытаясь навести в них хоть какой-то порядок, и испуганно прислушиваясь к отборной брани пиратов, невольно пытаясь уловить среди хохота и ругани голос капитана Крюка. И это вполне естественно, не так ли? Находясь в плену такого страшного врага, вполне нормальное желание — держать руку на пульсе.
И все же пиратские прибаутки недолго скрашивали досуг пленницы. По правде говоря, они ее страшно смущали, заставляя лицо пылать от стыда, а саму Венди — радоваться, что этого не слышат родители. Словно пытаясь спрятаться от потока скабрезностей, Венди сползла на пол и стала чересчур внимательно рассматривать свою импровизированную «постель», обводя пальцем бронзовые завитки и скобы для замка… которого не было! Импульсивная и любопытная по природе Венди тут же вцепилась в крышку и, кряхтя от напряжения, наконец, откинула ее. Ой-ёй-ёй-ёй!! Сундук был буквально набит драгоценностями! Некоторое время она просто восхищенно таращилась на сказочные сокровища, а потом, не выдержав, запустила в них обе руки. В белые, розовые, черные жемчужины, в золотые цепи с изумрудами, в серебряные браслеты и перстни с рубинами, в блеск опалов и сверкание бриллиантов, в самоцветы, названия которых она не знала, но чьи сияющие грани отражались в ее широко распахнутых глаза, как в светло-сером зеркале…
— Ах ты мерзавка!!
Чья-то сильная рука грубо схватила Венди за плечо и швырнула прочь. Над ней, сложив руки на груди, стоял Крюк, и его усы
подрагивали от ярости.
— Кто позволил тебе открыть сундук, девчонка?!
— Он… Он был открыт! – пролепетала Венди, но капитан уже не слушал, резко выкрикивая чьи-то имена, больше похожие на клички, — Клык! Рогач! Джо-Жеребец! Сюда! На нашем судне воровка!
Это было так несправедливо и глупо! Где могла спрятать награбленное маленькая девочка в тонкой шелковой сорочке на голое тело, да к тому же босая?! Но оказалось, пираты не были склонны к размышлениям. Трое головорезов топтались на пороге, жадно рассматривая сидящую на полу девчонку. Тонкие губы Крюка скривились в ухмылке.
— Взять ее.
Словно трое грязных псов, спущенных с цепи, пираты бросились на беззащитную девочку. Коренастый, похожий на бульдога Клык и бородатый Рогач схватили ее за руки, а крепкий, мускулистый Джо перехватил поперек туловища и прижал к себе. Дома Венди касался только ее отец: он целовал ее в лоб перед сном и иногда, редко – в щечку, выражая свою любовь. Теперь же три пары грубых рук хватали и тискали ее тело, сильно, до боли, сжимая ее маленькие грудки, грубо потирая попу, щипая за бока… Когда она зажмуривалась, ей казалось, что горячее, потное шестерукое чудовище захватило ее в свои объятья. Крюк свистнул, и
чудовище распалось, все еще удерживая Венди, но уже не тиская ее.
— Я пригласил вас, господа, не за тем, чтобы вы ее щупали, — Крюк обвел «господ» хмурым взглядом, — Девчонка рылась в наших сундуках, и она должна быть наказана. А как – решать вам, — Капитан прошел вглубь каюты и занял место на одной из бочек, — Клык! Пират с квадратной челюстью и золотой серьгой в ухе смачно сплюнул на пол:
— Да выпороть ее. Ребята, держите!
И Рогач с Жеребцом тут же повернули Венди спиной и согнули, подставив ее задик Клыку, уже доставшему из отворота ботфорты семихвостую плетку.
Завизжав, девочка стала вырываться, но что она могла сделать против двух здоровенных моряков?.. Клык размахнулся и опустил плеть на прикрытую сорочкой попку девочки. Венди закричала, но в сердцах злодеев не было жалости. Раз… два… три… пять… Плетка поднималась и опускалась, с каждым разом обжигая тело все больнее. После десятого удара задыхающийся Клык вытер пот и резко задрал подол сорочки, обнажив чистую, покрасневшую от ударов попку, что вызвало у пиратов восторженный рев. Обветренные лапы Клыка жестко схватили нежные половинки и крепко сжали, заставив Венди застонать от боли.
— Какая жопка, а? Что твой персик! – Клык хрипло расхохотался и,
размахнувшись, шлепнул Венди рукой. По голой попке он бил только рукой, это было не так больно, но теперь пират не просто шлепал, а норовил потискать ее ягодички, а то и залезть рукой между ног, но Венди сжимала бедра, а пират почему-то не настаивал. Когда маленькая попка девочки уже горела огнем, Крюк внезапно остановил экзекуцию.
— Твоя очередь, Рогач.
Бородатый пират, сунув руки в карманы, обошел вокруг хнычущей Венди и, остановившись, сжал ее подбородок и поднял лицо.
— Да она настоящая леди, капитан! – гоготнул он, — А для леди, говорят, нет хуже наказания, чем стыд! А ну-ка, красавица, снимай свою рубашку! Венди в ужасе смотрела на пиратов, но они лишь ухмылялись. Рогач легонько шлепнул ее по щеке:
— Тебе помочь, м? – он схватил полы сорочки остолбеневшей от стыда девочки и рванул вверх, обнажая хрупкое девчачье тело. И четыре пары глаз жадно вцепились в него, пожирая мягкие изгибы и линии, нежно-розовые сосочки, венчающие только начавшую формироваться грудь, очаровательную округлость тугой попки, еще красной от побоев… Рогач развалился на сундуке Венди и расстегнул ремень.
— Ты будешь делать то, что я скажу, маленькая дрянь. Для начала погладь-ка свои сисечки. Давай, смелее! И сожми соски, пэновская шлюшка!
Негнущимися, похолодевшими пальцами Венди провела руками по грудкам, обхватила их ладонями, тут же содрогнувшись от страха и холода прикосновения. Ее сосочки покрылись пупырышками и превратились в две твердые «пуговки», но она, повинуясь пирату, послушно сжала их пальчиками и слегка потянула. Рогач, не отрываясь, смотрел на нее, медленно развязывая штаны и приговаривая: «Сильнее сожми сиськи! Давай, гладь себя, гладь! Помни свои шарики, маленькая сучка!» И Венди, сгорая от стыда, мяла и гладила грудь, то и дело сжимая и покручивая соски. Как во сне прозвучал новый приказ Рогача:
— А теперь ноги раздвинь! Да пошире, чтоб я все видел! Ну, чего встала! Расставь пошире и раздвинь пирожок! Покажи мне свою пизденку, шлюшка! Небось, Пэну ты всё показывала и трогать давала!