— Женьк… что мне делать?
Яростное желание, как заклятье, едва ли не причиняло мне боль, и от этого на глазах выступили слёзы.
— Как мне это перебороть? Почему так?… – я всхлипнула. Внутри всё дрожало, ожидая его прикосновений.
— Ну ты же еще… просто ты…
— Девственница, — подтвердила я шепотом.
Женька обнял меня, прижав к груди так сильно, что мне казалось, будто сквозь ночную рубашку я чувствую все его мышцы.
— Просто я постоянно рядом, — он снова сглотнул. – И со временем ты… хм…
Пытаясь объяснить мне причины происходящего, он надеялся, что я смогу здраво мыслить и отречься от своих желаний?… Очень смешно.
— Предлагаешь мне сменить окружение? – улыбнулась я, и мои слова прозвучали очень приглушенно, из-за того, что мы стояли, обнявшись, и я по-прежнему прятала лицо.
— Тебе, правда, нужен мужчина, — прошептал он, сбивчиво дыша. – Если ты не найдешь партнера, будешь направлять свою энергию на окружающих тебя людей… То есть…желать тех, кого при других условиях желать бы не могла.
Я слегка отстранилась от него.
— Ты считаешь, что всему виной это…воздержание? Не будь я девственницей, мне бы не хотелось тебя?
Я смотрела на него со слезами в глазах. Плакать не хотелось – слезы вызывала сила, горящая внутри меня, причем без моей на то воли и предоставления санкций.
— Но ведь ты не хотела меня… никогда, — он смутился, встретив мой взгляд. – А сейчас в тебе что-то щелкнуло…как кнопочка на тумблере: лимит воздержания исчерпан. На самом деле, будь на моем месте кто-то еще, ты бы потянулась к нему с той же…
— Я врала, — соврала я, любыми средствами готовая доказать абсурдность его теории. Мне не хотелось верить, что я способна так откликаться на чьи-либо прикосновения, кроме Женькиных.
— Хочешь сказать, ты всегда…кхм… мечтала обо мне? – Женька взъерошил темные волосы и недоверчиво улыбнулся.
Я обреченно покачала головой, отведя взгляд.
— Я знаю… так нельзя. Я… всё равно не интересую тебя, и… прости… не нужно было… — я окончательно смутилась, и, готовая едва ли не взорваться от переполняющих чувств, помчалась из комнаты прочь. Какой ужас! Курам на смех! Зачем ему это знать? Ему ни жарко, ни холодно от того, что какая-то дура, с которой он спокойно спит в одной кровати, всю ночь прижимается к нему поближе, стремясь ощутить тепло его тела сквозь пижамную ткань! Аа-а, к черту! Разденься я догола, что в этом толку?!
Ноги тряслись и хотели ослушаться меня, предательски сгибаясь. Но я не могла больше оставаться здесь, после всего сказанного смотреть на Женьку… Было так стыдно! Выше моих сил…
Что-то горячее устремилось по щеке к подбородку – я, оказывается, плакала… Пелена слёз застелила глаза и видимость стала, как на машине в дождливую погоду.
Шагнув наугад, я споткнулась об удачно расстеленный (и давно ставший предметом мата и ругани по утрам) провод, и едва не отправилась плашмя на пол, прежде чем что-то подхватило меня перед падением. Это были руки Женьки.
Калинов поймал меня сзади и прижал к себе, а я ведь даже не слышала его шагов. Впрочем, это было не важно… Он был за моей спиной – горячий, напряженный, сбивчиво дышащий мне прямо в шею. Из моего приоткрытого рта продолжали вырываться всхлипы.
— Жень, прости… прости меня…
Женька только сильнее прижал меня к себе. На этот раз руки его легли мне на бёдра, так что наше сближение тел получилось еще интимней. И я, отдавшись во власть Женькиных рук, ощутила нижней частью спины, чуть выше своей попы, как к моему телу прикасается что-то очень твердое, значительно выпирающее из общего рельефа его тела… В моей голове мелькнула мысль, которая заставила приятную дрожь внизу моего животаусилиться. Но не могло же это быть… Ведь Калинов никогда не…
Мои зрачки расширились. Я осторожно подалась назад, чтобы плотнее прикоснуться к этому странному и возбуждающему моё воображение рельефу.