— Здесь у тебя нет ни имени, ни титулов. Здесь ты всего лишь похотливая самка, — раздался звонкий голос на прекрасном мендорском. — Поэтому вставай на колени и ползи ко мне, дрянь!
Из невысокой аббатисы исходила прямо-таки осязаемая власть. Обнаженная женщина не могла противиться, даже если бы хотела — этот звонкий голос привык командовать, казалось, от начала времен. Исполнив то, что ей было приказано, она почувствовала, как на ее шее защелкивается кожаный ошейник. В руке аббатиса держала тонкую цепочку от ошейника. Ничего не сказав, она повернулась и пошла в направлении алтаря — Элеоноре пришлось на четвереньках ползти следом. Когда императрица доползла до алтаря, ей было велено забраться на каменный постамент, больше похожий на гробовую плиту. На этой плите загадочным образом был изображен портрет мужчины с белыми, как у аббатисы, волосами. Он словно тонул в самой плите, а не был нанесен искусной рукой художника на каменную поверхность. Был виден только бюст мужчины, но и по нему опытный взгляд императрицы определил, что портрет изображал могучего воина. Его глаза, казалось, пристально на нее смотрят. Элеонора завелась еще сильнее.
— Я знаю все твои грязные тайны, сучка Элли, — молвил в звенящей тишине повелевающий голос аббатисы. — Ты должна быть наказана за то, что ты такая грязная шлюшка, да ты и сама об этом мечтаешь. Даже в тайне от себя ты мечтаешь быть выпоротой на самой большой площади своей империи, чтобы все твои подданные смогли узреть свою правительницу голую и высеченную за свою развратную сущность. И сейчас ты получишь то, что заслуживаешь.
С этими словами, как по волшебству, весь храм озарил яркий солнечный свет. Элеонора поразилась, каких размеров на самом деле оказался Храм. И еще больше ее поразило, что все это гигантское помещение, прежде скрытое мраком, заполняет плотная масса людей в черных шелковых балахонах. Их головы были повернуты в ее сторону.
Дальнейшее Элеонора помнила смутно. После первого же удара хлыстом, висевшим до этого на поясе у аббатисы, по оттопыренной попке она начала судорожно кончать. Все плыло, как в тумане. Хлыст раз за разом опускался на ее зад, вызывая муки блаженства. Ее темное подсознание сбросило последние оковы рассудка и вырвалось на свободу, крича о том, какая она развратная потаскуха, и прося еще сильнее высечь за это.
Во время экзекуции каждый присутствующий в храме по очереди подходил к постаменту с кончающей женщиной и опускал белый кристалл внутрь специально проделанного отверстия в боковой стенке.
Продолжение следует…
Всем кому интересно, просьба писать на мыло: eleonora_bove@mail.ru