запах и островатый вкус мочи, но не очень заметный: почти все она стирала туалетной бумагой. В этом случае Таня не чувствовала отвращения. Когда ЛМ ходила по большому, она не брала с собой Таню. Для ЛМ это осталось единственной интимной от девушек сферой.
Первое время Тане было очень тяжело. Но она пошла на этот шаг более осознанно, чем сестра, и скоро адаптировалась. Она чувствовала смесь унижения и отвращения — чувства, которое она раньше испытывала в полной мере только однажды, когда ее парень побил ее и выгнал на улицу. Но теперь это чувство было длящемся и не таким ярким. Скоро к этому добавился страх. Таня осознала всевластие над собой этой женщины и ее вседозволенность. Но страх скоро притупился, перейдя в боязнь низшего перед высшим и некое своеобразное уважение, соединенное с рабским чувством.
ЛМ была очень холодной и никогда сильно не радовалась, но и не сердилась. Удовлетворяя свою страсть, она унижала девушку морально и физически всеми доступными средствами. Помимо стандартных ежедневных вылизываний нарочито немытых ног и вульвы, ЛМ иногда заставляла девушку есть с пола, слизывать и глотать пыль или сор. Таня мыла полы почти каждый день, и женщины никогда не заходили в дом в обуви, поэтому ЛМ считала это безопасным в плане гигиены. Конечно, если после этого Таня должна была лизать вульву ЛМ или целоваться с ней, она должна была тщательно прополоскать рот. ЛМ любила играть с сосками Тани. Она или просто теребила и замысловатым образом перебирала их, или делала девушке больно, оттягивала их, сжимала или выкручивала и смотрела как на лице и во вздрагивающем теле девушки отражается боль. Иногда она надевала на ее соски прищепки. Временами ЛМ насиловала Катю пальцами во влагалище и в попу. А то дырки зарастут, говорила она. Попу Тани она разрабатывала последовательно с использованием геля. Делала она это пальцами и разными предметами, в основном рукоятками разных принадлежностей: ножей, отверток, плоскогубцев, скалки. Сильно вспотев, она приказывала девушке вылизать свои подмышки. При случае ЛМ окатывала Таню холодной водой. Иногда она брала из морозилки кусочек льда и долго играла им с Таниным телом, забавляясь от ее вздрагиваний и гусиной кожи.
Бывало и жестче. Установленные правила должны были неукоснительно соблюдаться. Таня никогда не нарушала их умышленно, но нечаянные нарушения происходили постоянно. Иногда ЛМ хотела просто получить удовольствие от наказания и преувеличивала или надумывала проступок. Чай недостаточно теплый или слишком горячий, недостаточное усердие в постели, неровно подстриженные ногти на ногах или на руках. Настоящими проступками были недостаточно быстрый ответ, перебивание, самостоятельное начало разговора без особой надобности, подгоревшая еда. И уже совсем тяжкими деяниями считались разбитая посуда или порча другого предмета. По попе она шлепала Таню и во время обычного секса. В качестве наказания она порола ее ремнем, в особых случаях специально раздобытым конским кнутом. Как когда-то Кате, она могла ставить Тане канцелярскую прищепку на язык. Терпеть это было совершенно невозможно, и язык потом немного распухал на пару дней, поэтому это наказание длилось не долго. Таня всего лишь должна была, прыгая на одной ноге, трижды повторить, причем с максимально возможной четкостью: «Я, сучка, больше никогда не буду… «. ЛМ почти всегда называла ее сука или сучка. Постепенно это слово потеряло уничижительный характер и стало восприниматься просто как обращение.
Большую часть их взаимоотношений составляло оральное удовлетворение ЛМ. Таня вылизывала женщину часами, так долго, что им обеим приходилось прерываться, чтобы сходить в туалет. Иногда ЛМ чувствовала такую сильную страсть, что прерывала Таню и требовала принести ей воды. Частенько женщина отбрасывала свою холодность и не сдерживала эмоций. Она громко стонала и вскрикивала, быстро двигалась и утюжила лицо девушки или обхватывала ее руками и ногами и судорожно сжимала.
При всем при этом Таня быстро уловила, что существует грань, через которую ЛМ не переходит. Катю ЛМ почти не била, чтобы не портить внешний вид. Таню она била намного чаще и сильнее, но от этого оставались только небольшие синяки или полоски от ремня или кнута. Даже избивая Таню за особые проступки кнутом, ЛМ била не слишком сильно и всегда только по попе, по ногам или по рукам. Иногда она тренировалась обращаться с кнутом, чтобы тонко уязвить его кончиком сосок девушки. Ей доставляло это большое удовольствие. Таня стояла перед ней или лежала. Нельзя было закрываться руками, хотя не сделать это было очень тяжело. ЛМ почти никогда не пускала кровь. Единственными исключениями были случаи, когда она разбивала девушкам в кровь губы. Она никогда не калечила их. Осознав все это, Таня перестала бояться.
Поначалу никакого удовольствия Таня не испытывала ни от чего — ни от подчинения холодной извращенной женщине, ни от ограничения свободы передвижения, ни от невкусной диетической еды. Но через пару недель она вдруг поняла, что ей нравится, что не нужно больше заботиться о пропитании или зависеть от мужчины. Зависеть от женщины, даже в такой форме, казалось не так неприятно. Постепенно Таня начала получать удовольствие просто от своего труда и вкладываемых усилий. Она совершенствовалась в удовлетворении ЛМ и предугадывании ее желаний.
Самым унизительным Тане казалось спать с ЛМ, спать в прямом смысле слова. Перед сном Таня обязательно удовлетворяла женщину. Она лизала ее вульву, особенно клитор. Получив оргазм, ЛМ засыпала. Часто она обхватывала Таню руками и ногами как пуфик. Таня не шевелилась и долго пыталась уснуть. Ей тяжело было лежать без движения, но она боялась потревожить женщину.
ЛМ наслаждалась своей властью над девушками. Простые ласки равноправной женщины вряд ли принесли бы ей и половину этого удовольствия. Логичным казалось принудить Таню к тому же труду, что и ее сестру. К тому же, теперь появился новый едок. Но ЛМ почему-то было жалко свое новое приобретение.
Самыми сложными для девушек были те моменты, когда ЛМ принуждала их сношаться друг с другом. К этому она перешла не сразу. ЛМ поняла, что это будет для обеих наибольшим унижением, поэтому вначале она дала Тане возможность погрузиться в ее новое вещное состояние и даже немного привыкнуть и успокоиться.
Мысли, что ЛМ случит их вместе посещали обеих девушек, особенно Таню, и они этого боялись. Но этого все не происходило, и постепенно их страх ушел.
Это произошло в одно обычное утро, когда у Кати не было клиента, и она отдыхала от вчерашней активной работы, лежа на ковре. Таня мыла влажной тряпкой электроплитку, а ЛМ, одетая в одну ночную рубашку, сидела в кресле и лениво мастурбировала, глядя на голых сестер.
Таня закончила с плиткой и хотела сполоснуть в умывальнике руки, но ЛМ сказала:
— Стой. — Девушка замерла. — Подойди к ней. — Она подошла к лежащей на полу Кате. — Оближи ее руки, тщательно.
Таня села на пол и протянула руки сестре. Катя тоже села и, придерживая руку сестры принялась вылизывать кисть со всех сторон от жира и чистящего средства. Она время от времени сглатывала. Потом перешла к другой руке.
ЛМ мастурбировала одной рукой и теребила сосок другой.
— Поцелуйтесь — Девушки обе стали красными, почти пунцовыми. Они все время ходили нагишом, Катя постоянно видела, как ее сестра занимается сексом с ЛМ, Таня несколько раз видела, как Катю имеют клиенты. Но это, казалось бы, невинное указание привело обеих в ужас.
Подрагивая, они нежно поцеловались. Потом с языком. Эта нежность, от которой они отвыкли, неожиданно возбудила обеих.
По указанию ЛМ они по очереди вылизали друг другу соски. Заметив, что это им нравится, женщина перешла к более жестким приказам. Таня нависла тазом над лежащей на полу Катей и пописала ей в рот. Катя быстро глотала, боясь пролить. От возбуждения обеих не осталось и следа. Промежность сестры, нависшая над Катей, и ее моча во рту были наверное самым унизительным из всего, что до этого …