7. Госпожа оправляется в рот Юрию. Щёлк, щелк, щёлк!
8. Юрий, стоя на коленях, поедает колбаску Госпожи из тарелки. Щёлк, щелк, щёлк!
— Вот, представь, — говорила девушка с улыбкой, — станем мы с тобой старенькими, будем перебирать фотографии и вспоминать наше прошлое!
Через месяц Юрий, в конце концов, получил долгожданный заработок – целых 12 с лишним тысяч рублей! С трудом сдерживая радость, он подал Госпоже деньги. Та приняла их довольно равнодушно и протянула мужчине листок с какими-то расчётами.
— Вот, калькуляция твоего проживания за месяц. Уж извини, но пока ты остаёшься моим квартиросъёмщиком. Я всё правильно подсчитала, ты не сомневайся. Можешь проверить, если не доверяешь. Твой основной долг – 6600 рублей за 33 дня проживания. Сегодня ты уплатил мне 12 тысяч, осталось долга 3960 рублей. Но это пустяки, ты не беспокойся!
— Значит, я всё ещё Вам должен, Госпожа? – не понял мужчина. – Как же так? Ведь плата за месяц – 6600, а я отдал Вам 12 тысяч! Откуда же я ещё должен Вам 4 тысячи?!
– Ты, наверное, невнимательно читал наш с тобой договор, — пояснила девушка. – А ведь там чёрным по белому написано, что ты платишь пеню в размере 5% от накопленного долга ежедневно! Вот, к примеру, за первый день ты должен был заплатить 200 рублей за проживание и пеню размером в 5 рублей.
— Так это же ерунда – 205 рублей в день! – воскликнул Юрий. – Откуда же взялись 16 тысяч?
— Но уже вчера пеня составляла 800 рублей в день! Это – помимо основной платы в 200 рублей. Всего же пени у тебя накопилось за месяц 9 660 рублей. И не увиливай – ты сам подписал договор! Всё честно, можешь пересчитать – я тебя не обманываю! Да и долга у тебя осталось немного — всего 4 тысячи рублей.
Вечером Юрий зарывался в попу его божественной Госпожи, наслаждаясь её нежным, сладким ароматом.
— Я люблю Вас! – горячо шептал он. – И мне даже нравится, что я остаюсь Вам должен! Это послужит гарантией того, что я никуда не денусь от Вас!.. Я смогу когда-нибудь расплатиться с Вами, Госпожа Светлана?
— При нынешнем твоём заработке – вряд ли, — ответила девушка. – Через месяц ты будешь должен мне в два или в три раза больше – 8 или даже 12 тысяч. Но ты не заморачивайся! Со временем я найду тебе работу более оплачиваемую, и ты постепенно расплатишься со мной.
— Со временем – это сколько? – полюбопытствовал мужчина.
— Ну, лет, может быть, через 5, — ответила Светлана, — или через 10. Но, скорее всего, никогда. Так что, ты надёжно привязан ко мне. Никуда я тебя не отпущу! Не думай ни о чём плохом, иди, расцелуй мою Сладкую!
И Юрий с огромным удовольствием забирался между ног девушки, с головой погружаясь в её божественное лоно и стараясь забыть о висящем на нём долге и о прочих пустяках, мешающих ему служить своей божественной Госпоже верой и правдой.
— Математика – очень интересная вещь! – рассказывала тем временем Светлана, ласково теребя волосы мужчины. – Как-то один эмир вызвал мудреца на шахматный поединок; в случае проигрыша эмир обещал нагрузить ишака золотом. Мудрец же ответил, что его просьба будет намного скромнее: на первую клетку шахматной доски положить одно зернышко риса, на вторую – два, на третью – 4, на четвёртую – 8 и так далее, по нарастающей. И как ты думаешь, сколько зерна проиграл эмир?
— Ну, мешок или два, — оторвавшись от своего увлекательного занятия, ответил Юрий.
— Вот и жадный эмир так же подумал, и с радостью согласился на это условие,- продолжала Светлана. – Но оказалось, что он проиграл мудрецу столько зерна, сколько не было во всём его государстве! Знание – это сила! Тебе, Юра, 30 лет, но я в 30 раз умнее тебя! Поэтому слушайся меня и подчиняйся мне, и всё у тебя будет хорошо.
— Да, Госпожа Светлана! – с жаром отвечал Юрий.
7.Хэппи-энд.
Прошло полгода. С рук, по дешёвке (за 300 рублей), купили старый, продавленный диван, на котором теперь спал Юрий. На своё имя он взял кредит и купил Оле мобильный телефон за 8 тысяч рублей, компьютер за 25 тысяч и компьютерный стол за 6 тысяч рублей. Правда, компьютером пользовалась исключительно Светлана; даже дочку она пускала посидеть за компом не более, чем на полчаса в день. «Вредно для зрения», — поясняла она. Юрию же, вообще, доступ к компьютеру был категорически запрещён; да он и сам совсем не стремился к этому.
По-прежнему, Юрий работал в ПАТП, принося домой когда по 12, когда по 15 тысяч рублей и отдавая их Госпоже. Но его долг Светлане, тем не менее, неуклонно возрастал и через 6 месяцев достиг огромной суммы в 100 тысяч рублей. Как и когда он сможет выплатить эти деньги? Одна пеня составляла теперь 5 тысяч рублей ежедневно. Никогда ещё Юрию не приходилось слышать этого непонятного, страшного для него слова — пеня… Мужчина задумывался над этим вопросом, каждый месяц подписывая предложенные ему Светланой документы.
Медленно, постепенно таял в его глазах образ прекрасной, божественной, недосягаемой Госпожи. Прежде всего, недоумение у Юрия вызывали грубые, матерные словечки, нередко слетающие с сахарных уст божественной, возвышенной девушки. Более того: часто Светлана выражалась блатным, полууголовным жаргоном! Откуда такой лексикон у, казалось бы, приличной, воспитанной девушки, преподавательницы начальных классов?! И чем объяснить её поразительную жестокость в общении с покорным, любящим её рабом? И со своей дочерью, кстати…
Многое казалось Юрию несправедливым в их совместной жизни, но у него был надёжный рецепт для того, чтобы не обижаться на Светлану, когда он был чем-то сердит на неё: он зарывался носом и лицом в попу своей божественной Госпожи. Уходили раздражение, злость и гнев, оставались только любовь и благодарность к этой девушке.
Но хуже всего было то, что к своей 9-летней дочери Светлана относилась ничуть не лучше, чем к рабу. За малейшую провинность (например, за «тройку» в дневнике) «любящая» мама начинала кричать на Олю, таск- Это чем-то напоминает порнофильмы, — сообщил Юрий Светлане смущённо.ала её по комнате за волосы и за руки, выламывая их, после чего швыряла зашедшегося в истерике ребёнка на диван, срывала с него трусишки и начинала жестоко пороть по девичьей попке ремнём, приговаривая:
— Так тебе, мерзавка, так! Заткни свою поганую пасть, гадина, или я тебя, сволочь, до смерти запорю!
— Мамочка! – верещала та. – Моя любимая, хорошая мамочка! Прости меня, пожалуйста, милая мамочка! Я больше никогда-никогда не буду так делать!..
После порки разгорячённая садистка утаскивала ребёнка в ванную и ставила коленями на горох на весь вечер. После наказания Светлана несколько дней кормила девочку только несолёной, постной пшённой кашей. В такие дни доставалось и Юрию – и его Светлана жестоко порола плетью или солдатским ремнём. Но мужчине вытерпеть боль, обиду и несправедливость было, конечно, несравненно легче, чем малому ребёнку.
Нередко Юрий видел, как Оля усердно моет и начищает сапоги мамы кремом; Светлана придирчиво принимала у неё работу, и, если ей что-то не нравилось, наказывала девочку. Также Оле приходилось и мыть полы; мама при этом лежала на диване и покрикивала на дочь:
— Кто же так моет, дубина ты стоеросовая! Руки у тебя, видно, не из того места выросли! Лучше, лучше тряпку выжимай! Да не в ту сторону отжимаешь, дурёха! Смотри, выведешь ты меня из себя!..
Кроме всего этого, Юрий ничего не знал о бывшем муже Светланы. На его осторожные вопросы та кратко отвечала, что они развелись, и вскоре, вообще, запретила мужчине задавать вопросы на эту тему.
Однажды Юрий отработал смену с утра и после обеда был дома. Помыл посуду, приготовил еду и приготовился к серьёзному разговору со Светланой. Та пришла из школы раздражённой, явно не в духе, и мужчина подумал, что момент для разговора он выбрал крайне неудачно. Тем не менее, откладывать его не хотелось – далее терпеть было невозможно.
Юрий налил Светлане в тарелку горячего супа; затем поставил перед ней картофельное пюре с котлетами, приготовил чашку негорячего кофе, какой любила Светлана. Поев и несколько успокоившись, женщина прошла в маленькую комнату, переоделась, накинула на себя домашний халат и легла отдыхать на диване. Юрий решил, что пора приступать к разговору.
— Знаете, Госпожа, — опустившись на колени, произнёс он, — позвольте мне с Вами поговорить!
Женщина воззрилась на него с таким удивлением, как будто вдруг ожил камень.
— Что ж, — изрекла она, — говори, коли есть такое желание.
— Знаете, Госпожа, — Юрий кашлянул, — Вы извините, но так жить нельзя! Я уж не о себе говорю – о Вашей Оле. Нельзя так относиться к дочери!
— Как именно? – холодно спросила женщина.
— Так жестоко! Она ещё ребёнок, а Вы издеваетесь над ней хуже, чем над взрослой!
— Это – мой ребёнок, как считаю нужным, так и воспитываю, — так же холодно ответила Светлана. — Как я понимаю, это — пункт первый твоего выступления. Пункт второй?
— И ко мне Вы относитесь, как к какой-то бессловесной вещи! С Вашей стороны я вижу только унижения! Поймите, так нельзя строить долгосрочные отношения!.. Простите, Госпожа Светлана, но я вынужден уехать от Вас! Я так больше не могу жить, понимаете? Отдайте мне мои документы.., пожалуйста! Видите ли, я не могу, не имею права влиять на Вас, поэтому мне придётся вернуться домой, на родину…
Юрий продолжал говорить, Светлана же смотрела на него по-прежнему холодно и насмешливо. И Юрий вдруг понял, что все его слова бесполезны – эту женщину ничем не прошибёшь. С равным успехом он мог бы выйти в чистое поле и произнести свой монолог, обращаясь к ветру. Дверь открылась, в комнату заглянула Оля.
— Мама, — обратилась она к Светлане, — можно, я кусочек колбаски себе отрежу?
— Пошла вон отюда, дрянь! – прикрикнула на неё женщина; дверь захлопнулась.
— Вижу, бунт на корабле?– Светлана села на диване; видно было, что она с трудом сдерживает гнев. – Ты, мальчик, кажется, не понял, с кем имеешь дело? А теперь послушай! Ты всё стремился узнать про моего бывшего мужа? Ладно, держи!
Я тёрла тебе по ушам, что мы развелись. Нет, он у меня погиб на зоне. Да и до нашей женитьбы он успел отмотать срок; этим меня и покорил. Это был настоящий мужик! Не то, что ты – курица общипанная! – Светлана презрительно плюнула Юрию в лицо; тот стоял перед ней на коленях, не смея утереться.
— Жили мы в другом городе, он работал, я сидела с Олькой; снимали комнату. Зарабатывал он гроши. И были у нас из мебели только диван, стол да детская кроватка. А потом завод, вообще, встал. Есть было нечего, и я начала выражать своё недовольство. Короче, капала, капала ему на мозги, он ушёл из дома, вернулся через трое суток, вручил мне деньги. Очень большие деньги! Я столько сроду в руках не держала! Иногда он приносил домой шмотки, но я требовала от него только мани – вещдоков мне на дух не надо, и я от них избавилась. А я умею требовать, ты это знаешь! Я потеряла счёт деньгам и начала их откладывать. Через год, втайне от мужа, я купила квартиру в этом городе – на имя мамы — и успела немного обставить её мебелью.
А потом мужа посадили за ограбления квартир и грабежи. Конфисковывать у нас было нечего, так что мы так и остались при своих интересах. Я с Олькой и мамой вскоре переехала в этот город и поселилась в этой квартире. А муж погиб в лагере. Как, за что и почему – тебе знать необязательно. Квартиру в том городе мама продала и купила квартиру здесь, – Светлана перевела дыхание. — Ты, чмошник, ты что-нибудь извлёк для себя из этого рассказа?
— Да, — выдавил из себя Юрий — он был ошеломлён этой ужасающей откровенностью.
— Как тебе известно, на тебе висит кредит. Где-то 40 тысяч. С процентами – 60 будет. Хорошо, ты решил уехать. Но у меня к тебе два вопроса. Первый: как ты уедешь без документов? И второй: как и на что ты будешь выплачивать кредит?